Утро помещика. Повести

«…Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем  я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно,  было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения, я  увлекся  приманками  страстей  пустых  и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений - лучший свет жизни. И с той поры  сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни,  я  упадал  на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления... Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал  для  тех,  кого любил:  я  любил  для  себя,  для  собственного   удовольствия:   я   только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая  их  чувства, их радости и страданья - и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и  шипучие  вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче;  но только проснулся - мечта исчезает... остается удвоенный голод и отчаяние!      И, может быть, я завтра умру!.. и  не  останется  на  земле  ни  одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Одни скажут: он  был  добрый  малый,  другие  - мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а  все живешь - из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно!..»

Пробегаю в памяти всё моё прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначенье высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначенья, я увлёкся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел твёрд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений, лучший цвет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудье казни, я упадал на голову обречённых жертв, часто без злобы, всегда без сожаленья... Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил; я любил для себя, для собственного удовольствия; я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их нежность, их радости и страданья - и никогда не мог насытиться.