Cuore

"Люби Гарроне, люби Прекосси, люби Коретти, люби своего Кирпичонка, — в груди у этих маленьких будущих рабочих скрыты благородные сердца, которым могли бы позавидовать принцы… И обещай, что никакие перемены судьбы никогда не прекратят вашей чудесной детской дружбы. Обещай, что если через сорок лет, на какой-нибудь железнодорожной станции, ты узнаешь в машинисте своего старого Гарроне, с лицом, почерневшим от угольной пыли… Нет, мне не нужно твоего обещания, я уверен, что ты вскочишь на паровоз и с жаром обнимешь его, даже если ты сам будешь к этому времени сенатором."

Потом он спросил у учительницы:

— Не смогу ли я поблагодарить синьора директора?

— Директора сейчас здесь нет, — ответила учительница, — но есть кто-то другой, кого вам следует поблагодарить. У нас каждая новенькая девочка поступает на попечение одной из старших учениц, которая старается ей заменить сестру или мать. За вашей девочкой ухаживала одна славная глухонемая семнадцати лет, дочь булочника, которая очень полюбила Джиджу. Вот уже два года, как она каждое утро помогает ей одеваться, причесывает ее, учит ее шить, чинит ей платье, проводит с ней свободное время. Луиджа, как зовут твою маленькую маму?

Девочка отвечала с улыбкой:

— Кате-рина Джор-дано. — Потом она прибавила, обращаясь к своему отцу: — о-чень, о-чень хо-ро-шая.

По знаку учительницы швейцар снова вышел и сейчас же вернулся с глухонемой девушкой. Это была рослая блондинка с веселым лицом, одетая также в розовое полосатое платье и серый передник. Девушка остановилась в дверях и покраснела. Потом, рассмеявшись, опустила голову. У нее была фигура взрослой женщины, но казалась она девочкой.

Дочка Джорджо бросилась ей навстречу, взяла за руку, как ребенка, и потащила к отцу, говоря при этом своим хрипловатым голосом:

— Ка-те-рина Джор-дано.

— Ах, милая барышня! — воскликнул садовник и протянул было руку, чтобы приласкать ее, но не решился и продолжал повторять: — Ах, милая барышня, бог да благословит вас. Да пошлет вам небо радость и утешение, будьте вы и все ваши близкие всегда счастливы. Вы славная девушка… Я простой рабочий, бедный отец семейства, и я от всего сердца желаю вам счастья!

Старшая девушка ласкала младшую, не поднимая глаз и не переставая улыбаться, а садовник продолжал смотреть на нее, как на мадонну.

— На сегодня вы можете взять к себе свою дочку, — сказала учительница.

— Еще бы я не взял ее! — отвечал Джорджо. — Я увезу ее с собой в Кондову и верну ее вам завтра утром… Вот было бы здорово, если бы я не взял ее!

Тем временем Джиджа убежала, чтобы одеться.

— Это после трех-то лет, что я ее не видел! — не унимался садовник, — да тем более, что она теперь говорит… Да я сейчас же увезу ее с собой в Кондову. Но сначала я хочу пройтись по Турину под руку с моей «немушей», чтобы все ее видели, повести ее ко всем своим знакомым, чтобы все ее слышали! Ах какой замечательный денек! Вот это, что называется, утешили! Возьми под руку своего отца, Джиджа!

Девочка, которая вернулась в накидке и капоре, взяла его, под руку.

— Спасибо вам всем, — сказал ее отец, уже в дверях. — Спасибо от всего сердца. Я как-нибудь еще раз зайду, чтобы как следует поблагодарить всех!

Он остановился, подумал, потом вдруг бросил руку дочери, вернулся обратно и, шаря в кармане жилета, закричал как одержимый:

— Ну что ж, я бедный малый, но вот я дарю двадцать лир вашему институту, хорошенькую, совершенно новенькую золотую монету! — и, изо всей силы ударив по столу, он положил на него золотой.

— Нет, нет, друг мой, — возразила ему тронутая учительница, — возьмите обратно ваши деньги, я не могу принять их, возьмите их. Я тут ни при чем. Вот когда приедет директор… Но и он тоже не примет от вас денег, уверяю вас. Ведь вам стоило не малого труда заработать их. Мы и так вам очень благодарны.

— Нет, я оставлю их, — настаивал упрямый садовник, — а там… видно будет.

Но учительница сунула ему монету обратно в карман, не давая опомниться. Тогда он покорился, опустив голову. Потом, быстро послав воздушный поцелуй учительнице и девушке, снова взял под руку свою дочь и бросился, как безумный, к выходу, крича:

— Пойдем, пойдем, доченька, пойдем, моя немуша, мое сокровище!

А девочка воскликнула своим хрипловатым голосом:

— Ка-кое солнце!