Стефан Цвейг. Собрание сочинений в одном томе

...где-нибудь кончается долг... там, где предел нашим силам, именно там...

... чтобы не выдать себя, я внешне продолжаю жить в мире добропорядочной скуки.

И когда по прошествии целого человеческого века, в июльскую революцию 1830 года, слова и мелодия песни со всей былой силой вновь прозвучали на баррикадах Парижа и король-буржуа Луи-Филипп пожаловал ее автору крохотную пенсию, озлобленный старик не испытывает уже ничего, кроме удивления.

"Они просто поместили нас в вакуум, в пустоту, хорошо зная, что сильнее всего действует на душу человека одиночество. Полностью изолировав нас от внешнего мира, они ожидали, что внутреннее напряжение скорее, чем холод и плети, заставит нас заговорить"

Любовь дорого обходится старикам.

"L'amour coыte cher aux vieillards"

Все говорило о том, что передо мною человек смертельно усталый, продолжающий жить только по привычке, ничего не чувствуя.

Тридцать три
года тому назад, с еще мягкой черной бородкой и кудрявыми
пейсами, он, невзрачный еврейский паренек, прибыл с Востока в
Вену, чтобы подготовиться к сану раввина, но вскоре покинул
единого сурового бога Иегову и отдался сверкающему и
тысячеликому многобожию книг.

В каждом из многолюдных
хаотических нагромождений, которые мы именуем столицами,
кое-где вкраплены мельчайшие грани, которые отражают один и
тот же мир на крошечной плоскости; они скрыты для большинства
и дороги только знатоку, только собрату по страсти. И все без
исключения любители книг знали Якоба Менделя.

Каждое воскресенье в газетах "Нойе
фрайе пресс" и в "Нойер винер тагеблат" появлялись одни и те
же стереотипные объявления: "Покупаю старые книги, даю хорошую
цену, прихожу на дом по первому вызову, Мендель.

Тот, кто находит отдых в самом себе, не слишком остро воспринимает окружающий мир...