Аптекарь

- Дядя Валя, а ты читал "Облако в штанах"?

• Нет, не читал.
• А зря. Один тоже не читал, а через два дня дал дуба.

Борода у него росла лопатой и была черная, как неблагодарность.

Как человек с воображением, а стало быть, с предрассудками и суевериями, я предпочитал болеть без диагнозов. Так хоть какие-то надежды остались бы...

Шубников взял панорамный эскиз, на котором от башни и до станции метро бродили толпы.
– Вот смотрите: гуляют, кушают бублики и поют.
– Народ, который поет и пляшет, зла не думает, – сказал Голушкин.
– Это вы к чему? – удивился Шубников.
– Это не я, – объяснил Голушкин. – Это Екатерина, которая Вторая.
– Полагаю, что женщина заблуждалась, – покачал головой Шубников.

Разговор грозил принять малоджентльменский характер.

Все в мире хрупко и тоньше шелковой нити.

...на поверхности жизни должно было происходить чиновное движение бумаг.

– Михаил Никифорович, ты ведь сам говорил, что перед всем людским родом виноватый.
– Это другое, – сказал Михаил Никифорович.
– Другое, – согласился я. – Но неизвестно, что тяжелее весит. Это другое, высшее, или то мелкое, из чего у тебя и у меня вся жизнь.

- Я всего достиг. Достиг совершенства. Я утолил страсти. Я получил все.
Возможно, в подобной усыпляющей тональности произносили про себя уверения сторонники психологических тренировок.

• Словом, вам хорошо, - предположил я.
• Мне плохо, - закрыл глаза дядя Валя. - Я в прорубь нырну. Или с башни спрыгну.

Будущее начинается с удивления. Чем сильнее удивляться, тем скорее привыкнут.