Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Принц и нищий

Ибо в городишке имелся и мэр вместе же с прочими ненужностями.

Джим был всего только человек и не мог не поддаться такому соблазну. Он поставил ведро на землю, взял алебастровый шарик и, пылая любопытством, смотрел, как Том разбинтовывает палец ноги, но через минуту уже мчался по улице с ведром в руке и мучительной болью в затылке, между тем как Том принялся деятельно мазать забор, а тётушка покидала поле битвы с туфлей в руке и торжеством во взоре.

Оба мальчика встретились в полном молчании. Стоило одному сделать шаг, делал шаг и другой, — но только в сторону, вбок, по кругу. Лицо к лицу и глаза в глаза — так они передвигались очень долго. Наконец Том сказал:

— Хочешь, я тебя вздую!

Нет  лучше способа провести время, когда скучаешь: уснёшь,  а там, глядишь,  куда и скука девалась.
Толпа без человека во главе ничего не стоит...
* Будь у меня собака, такая назойливая, как совесть,  я бы её отравил.

Знание смягчает сердца, воспитывает милосердие и жалость.

сытый желудок не много стоит, если голодают сердце и ум.

О, в милосердии двойная благодать:
Блажен и тот, кто милует, и тот,
Кого он милует. Всего сильнее
Оно в руках у сильных; королям
Оно пристало больше, чем корона.

• Подумай, государь, твоими законами держится вся твоя королевская власть; если тот, от кого исходят законы, не уважает их сам, как же он может требовать, чтобы их уважали другие.
  

... нет ничего глупей и неосторожней,чем глядеть на молодой месяц через левое плечо. Старый Хэнк Банкер вот так поглядел один раз, да ещё и похвастался. И что же? Не прошло и двух лет, как он свалился пьяный с дроболитной башни и расшибся, можно сказать, в лепёшку; его всунули между двух дверей вместо гроба и, говорят, так и похоронили; сам я этого не видел, а слыхал от отца. И, уж конечно, вышло это оттого, что он, как дурак, глядел на месяц через левое плечо.

Не раз, когда какой-нибудь важный сановник, какой-нибудь раззолоченный вассал короны упрекал его в излишней снисходительности или доказывал, что тот или другой закон, который хотел он смягчить, и без того достаточно мягок и не причиняет никому чрезмерных стеснений и мук, юный король устремлял на него свои большие, красноречивые, полные грустного сострадания глаза и говорил:
- Что ты знаешь об угнетениях и муках? Об этом знаю я, знает мой народ, но не ты.