The Fault in Our Stars

И даже потом, когда роботы отменят людские нелепости вроде жертвенности и сочувствия, нас будут помнить.

Легенды о наших подвигах будут жить, покуда на Земле будет звучать человеческий голос

Я про себя решила помнить и молиться за четверых Ааронов Франков, пока буду жива (может, кому-то и нужно верить во всемогущего Бога по всем правилам, чтобы молиться, но не мне).

Все нормально, – тихо ответила я. Глупо, но мне казалось, что я перед ней в долгу – перед Анной Франк, я имею в виду, – потому что она мертва, а я нет, потому что она сидела не дыша, не поднимала жалюзи, все делала правильно и все равно умерла, и поэтому я должна подняться по лестнице и увидеть остальной мир, в котором она прожила несколько лет, прежде чем за ней пришли гестаповцы

Это все обстоятельства, – объявила она. – Обстоятельства сделали его таким жестоким, он ведь не дурной человек.

Ты – побочный эффект процесса эволюции, – продолжал ван Хутен, – которому мало дела до отдельных жизней. Ты неудачный эксперимент мутации…

Развитие больных детей неминуемо останавливается. Твоя судьба – прожить свои дни ребенком, каким ты была, когда тебе поставили диагноз, ребенком, который верит в жизнь после окончания книги. Мы, взрослые, относимся к этому с жалостью, поэтому платим за твое лечение, за кислородные баллоны, кормим тебя и поим, хотя вряд ли ты проживешь достаточно долго…

Мы говорим о романе, дорогое дитя, а не о каком-то историческом событии.

Я отношусь к алкоголю, как Черчилль: могу отпускать шутки, править Англией, делать все, что душе угодно, но вот не пить не могу.