Собачье сердце. Иван Васильевич

— Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком?
— Вы его напрасно прелестным ругаете!

— О-о-о!.. Етит твою мать, профессор!!!

Я тяжко раненый при операции.

Да перестаньте вы нервничать! Ну, Иоанн, ну, Грозный!... Ну что тут особенного? (Иван Васильевич)

Что же это делается на белом свете? Видно, помирать-то ещё рано, а отчаяние – и подлинно грех.

Прибежит машинисточка, ведь за 4,5 червонца в бар не пойдёшь. Ей и на кинематограф не хватает, а кинематограф у женщины единственное утешение в жизни.

«Спасибо, кончено», – мечтательно подумал он, валясь прямо на острые стёкла:

– «Прощай, Москва! Не видать мне больше Чичкина и пролетариев и краковской колбасы. Иду в рай за собачье долготерпение. Братцы, живодёры, за что же вы меня?

- Наука еще не знает способов обращать зверей в людей. Вот я попробовал, да только неудачно, как видите. Поговорил и начал обращаться в первобытное состояние. Атавизм!

- Как же, позвольте? Он же служил в очистке...

- Я его туда не назначал, - ответил Филипп Филиппович

«Нет, куда уж, ни на какую волю отсюда не уйдешь, зачем лгать, - тосковал пес, сопя носом, - привык.

Я, барский пес, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни. Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция.  Бред этих злосчастных демократов...».

Позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить, и вы в то же время наглотались зубного порошку!