Ювенильное море. Котлован. Чевенгур

Прокофий вздохнул: что ты будешь делать с такой особой, если у нее ум хуже женской прелести?    
– Ступай, Клавдюша, обеспечивай пришлых баб, а я подумаю: один ум хорошо, а второй лишний.

Втайне он вообще не верил в смерть, главное, же, он хотел посмотреть — что там есть: может быть, гораздо интересней, чем жить в селе или на берегу озера; он видел смерть как другую губернию, которая расположена под небом, будто на дне прохладной воды, — и она его влекла.

Смеркающаяся вечерняя дорога шла по окраине погибшей долины. До Черновки от Калитвы было всего шесть верст, но Черновку всадники заметили, когда уже въехали на чье-то гумно. В то время Россия тратилась на освещение пути всем народам, а для себя в хатах света не держала.

- Я вас не сознаю, гражданин, - скромно ответил заведующий.

Социализм обойдется и без вас, а вы без него проживете зря и помрете.

-Ишь как жену, стервец, расхарчевал!

Мужик изо всех темных своих сил останавливал внутреннее биение жизни, а жизнь от долголетнего разгона не могла в нем прекратиться.

Летние вечера не изменились с тех пор, — и он любил тогда следить за прохожими мимо; иные ему нравились, и он жалел, что не все люди знакомы между собой.

-Товарищи, мы должны мобилизовать крапиву на фронт социалистического строительства! Крапива есть не что иное, как предмет нужды заграницы...

Трудись и трудись, а когда дотрудишься до конца, когда узнаешь все, то уморишься и помрёшь.