Обрученные

Каждую минуту, проведенную с кем-то, Вы берете часть его жизни и отдаете часть своей.

Сделать свой выбор — это одно дело, и совсем другое — никогда не иметь ни одного шанса. Острое чувство холодного одиночества пронзает меня. Каково это, когда ты совсем один? Знать, что никого никогда не будет рядом...

Он точно знает, как надо играть, и именно по этому все время проигрывает.

Разве влюбиться в историю жизнь человека - это то же, что влюбиться в него самого?

Мы цепляемся за кусочки своего прошлого в ожидании своего будущего.

Трудно понять, что есть сила, а что - слабость. Сила или слабость - выпустить из рук листок и смотреть, как он летит к своей смерти, белый, безмолвный и полный обещаний, как окруженное хлопковой ватой семечко? Сила или слабость чувствовать то, что я чувствую, когда думаю о Кае Макхэме? И точно знать то место на моей коже, до которого он дотрагивался?

Теперь, когда я поняла, что умею летать, куда мне лететь в ночи? У меня нет белых оперенных крыльев; мои крылья — зеленые, из зеленого шелка. Они трепещут на ветру и следуют за каждым моим движением — по кругу или прямо, — куда бы я ни шла. И я не боюсь теперь ни тьмы вокруг, ни глубокого, усыпанного звездами неба...

Его рука мягко ведет мою, слегка надавливая, когда линия идет вниз, и отпуская, когда она идет вверх. Я прикусываю губу от напряжения, а может быть, оттого, что боюсь выдохнуть, пока не закончу писать букву «а».

Это почти невыносимо - так понимать его. Каждая пауза, каждое его движение, чтобы поставить фишку на черное или серое поле, вызывают во мне желание схватить его руку и прижать ее к своему сердцу там, где сильнее боль.