Репин

То, как влюблена я в Чуковского, сложно объяснить словами. И Илья Репин это не самый последний человек, который так или иначе сформировал Чуковского таким, каким мы его знаем.

Корней Иванович еще совсем юным познакомился с Репиным, который уже был стар. Стар, но не немощен. Столько силы в нем умещалось ,что юный Корней мог только позавидовать. Но годы берут свое, и дружба их пришлась на период Репинского увядания. Уже не писал он таких великих картин , как прежде, руки его стали слабы, тело подводило, но дух, дух его был силен. И столько силы было в нем, столько стремления к учению, к жизни, что невозможно было этим духом не проникнуться. Невозможно было не полюбить, не зауважать Илью Ефимовича. И эта книга, своего рода, ода этой любви.

Чуковский очень бережно относится к своим воспоминаниям, которые ему подарил Репин. Он холит и лелеет их в своей памяти. И кажется, будто каждая строчка написана с непередаваемым любовным трепетом. Даже о недостатках он пишет как о самых прекрасных достоинствах.

И он глубоко сожалеет, что последние годы Илья Репин провел в одиночестве. Он перечитывает его письма к нему. Длинные, читать которые одно удовольствие. И боль. Боль оттого, что близкий сердцу друг далеко, и нет уже возможности его встретить.

На даче Чуковского в Переделкино и по сей день на стене висит картина жены, написанная рукой Репина. На самом видном месте. Можно представить как семья рассаживается вокруг стола за обедом и взгляд ненароком скользит по картине. Позже, когда жены Корнея Ивановича не стало, что было в мыслях его когда взгляд упирался в картину. Какая потрясающая жизнь была у автора этой книги, но какая чертовски трагичная.

Разумеется книга о Репине, но для меня это книга о Репине Чуковского. Как две неотъемлемые друг от друга личности. Чуковский. Куоккала.Репин.Пенаты. История дружбы, любви, одиночества и искусства.

Это отнюдь не биография великого художника, это честный и искренний рассказ о нем, написанный с симпатией и восхищением. Когда Чуковский и Репин сблизились, одному было двадцать четыре года, а другому - шестьдесят два. Один - начинающий журналист, его писательская слава еще впереди. Другой - маститый знаменитый художник. И тем не менее, они крепко сдружились.

Мы смотрим на Репина глазами Чуковского, и он готов понять и простить все , подчас странные поступки художника. Репин был типичным примером человека холерического темперамента, нередко категоричен в оценках, нередко упрям, но мог и полностью поменять свое мнение под влиянием обстоятельств. Но всегда искренне и в полной уверенности, что в этот момент он прав. Эмоциональный, восторженный, и в то же время полностью сосредоточенный на работе. Искренне радовался удачным работам, еще более искренне переживал неудачи. Иногда попытки исправить и улучшить приводили художника в отчаяние. И все это от души, все ненаигранное, все естественное.

Отдельная часть книги посвящена Репину-писателю. У него много статей о коллегах-художниках, позже собранных в книгу Илья Репин - Далекое близкое
Книга отнюдь не была принята восторженно, многие критики упрекали художника в том, что он "занялся не своим делом". Чуковский был с ними не согласен. Признавая за Репиным некоторые стилистические огрехи, он считал, что это отнюдь не главное. Время рассудит, кто прав.

Очень грустно читать о последних годах жизни художника. После того, как Финляндия получила независимость, она тут же закрыла границы и Репин, сам того не желая, оказался в чужой стране. Исчезла возможность живого непосредственного общения и письма не могли заменить ее. Вернуться уже очень старый и больной художник так и не смог.

Как это часто бывает, после этой книги захотелось пойти в Третьяковку и еще раз куда более внимательно пересмотреть знакомые с детства картины. Да и с книгой Репина стоит познакомиться.

Очень люблю Чуковского. Очень люблю Репина. В этой книге счастливое сочетание обеих моих любовей ))
В течение многих лет Чуковский был завсегдатаем в мастерской художника Он был свидетелем удивительных встреч Репина с известнейшими людьми того времени: Шаляпиным, Буниным, Маяковским , Кустодиевым.
Репин – очень интересный, уникальный человек, и Чуковскому через описание разных моментов из жизни художника, удалось показать эту уникальность: тяга к нарушению многолетних закостенелых житейских традиций, преданность искусству, сверхчеловеческая работоспособность, спартанская суровость к себе. Даже в январские морозы Репин спал на балконе, ел суп из сена, который готовила его жена, яростная вегетарианка .
Его страсть к работе была так сильна, что он её даже стеснялся. Репин томился без красок, как голодный без хлеба, каждое утро у него руки дрожали от радости, когда после ночного перерыва он снова принимался за палитру. А когда в старости у него начала сохнуть правая рука, он тотчас начал учиться писать левой, чтобы не отрываться от живописи. А когда от слабости не смог держать палитру, он повесил её на шею, и работал так – как с камнем на шее.
Чуковский не раз видел, как замучивает себя художник работой до обморока, как переписывает он каждую картину по десять-двенадцать раз, в какое впадает отчаяние, если картина не нравится, как может уничтожить в один миг произведение, которое писал много лет, и начать заново его «кочевряжить».
Репина интересовала исключительно «суть предмета», «материя как таковая». Он безжалостно уничтожал на холсте именно те делали, которые вызывали у ценителей наибольший восторг, чтобы «виртуозничанье» не затемняло основную идею картины.
Художник изучал предмет картины досконально. Например, за время писания своих «Запорожцев» он приобрёл столько знаний по истории украинского «лыцарства», что самый большой авторитет в этой области профессор Яворницкий заявил, что ничего нового не может ему сообщить. Репин в своих картинах не допускал ни малейшего отклонения от бытовой или исторической правды.
Горькое чувство недовольства собой – ещё одна характерная, удивительная черта художника. «Заурядная фигура» - повторял он о себе постоянно, и отговаривал покупателей приобретать свои произведения: «Дрянь картина».
Приступы мучительного неверия в своё дарование сочетались с «тайной титанической гордостью духа». Ярость, напористость творчества, жадность к человеческим лицам, телу, глазам, влюблённость в осязаемую, зримую плоть, неукротимая страстность, упорное труженичество, несгибаемый, волевой и упорный характер и делают из Репина великого художника.
А Чуковский – живой свидетель, зоркий и меткий наблюдатель, написал про гения так хорошо, так честно, точно и влюблённо, но про этом – объективно, что книга эта достойна и таланта Репина, и его уникальной личности.

Эту книжку взять в руки меня заставило настойчивое, но несмотря на то очень смутное воспоминание. Кажется, про Репина нам в начальной школе учительница ИЗО (или литературы, и не в начальной?..) рассказывала, как тот считал, что нужно любить человека в то время, пока его рисуешь. Фраза эта мне, видимо, крепко засела в оолову, так крепко, что рисую я почти никого - слишком сильный импульс требуется, чтобы вообще захотеть кого-то нарисовать. Какой же широты должна быть душа у человека, чтобы мгновенно, пусть и на короткий срок, но все же полюблять изображаемый предмет?

И я наконец-то дорвался до этой книжки, проверить, Репин, или не Репин, правда, или не правда? И правда, и Репин. Очень восторженный и импульсивный человек, с какой легкостию восторгается, с такой же и опалчивается.

Про писательство Репина я услышал впервые. И надо сказать, мне очень по вкусу его язык пришелся, его образность, скрещивание понятий (например, "шавкала"), старо-неологизмы. И даже то возражение Чуковского по поводу не-существования в русском языке сослагательного наклонения причастий я бы стал опровергать, поскольку здесь оно (что-то вроде "обрадовавшийся бы", точно не помню само причастие, употребленное Репиным) живо, наполнено смыслом и очень даже понятно-воспринимаемо. Более того, увидев такой оборот, я даже подумал: вот чего мне до сих пор недоставало! Опечалившиеся бы мои преподаватели русского языка спят, однако, спокойно.

Какая-то грустная, клонящаяся к мещанству, история с женой и дочерью... зависть, шепот, наветы и трусливые подозрения в отношении старых товарищей художника со стороны его родных - все это окружало его в старости. Казалось бы, такая величина, всеми почитаемый творец - но 80 лет - не тот возраст, чтобы все бросать и переезжать, и начинать жизнь по новой... грустно, ничего не попишешь.
Грустно, что так не к месту провелась граница, что Чуковский в бинокль мог видеть Куоккалу, а прийти туда - не мог. Грустно, что с художниками-финнами близости не возникло и дружбы не завязалось. Грустно, что из-за войн многие рисунки и наброски уничтожились или бесследно были растасканы и разворованы. А после смерти Репина целый шкаф таковых исчез...

Под конец книги у меня едва ли слезы не потекли - и знаете, от чего? От того, что в моей электронной версии с экранчика телефона невозможно ни рассмотреть, ни увеличить крошечные квадратики помещенных там картин, рисунков, набросков, эскизов. В таком масштабе некоторые выглядят как фотографии, а ведь знаешь, глядя на и сверяясь с иными, что там - штрихи, мазки, живые, небрежные. От портрета Андреева невозможно оторваться. Вот чего-то такого мне тоже хочется: так выражать и изображать, чтобы люди так же, как я перед живым человеком, зависали - уже перед нарисованным... Но, конечно, Репин - это что-то недостижимое. И непостижимое. А какой несказанный, невообразимый там последний его акварельный автопортрет! Из абсолютно, казалось бы, бестолково разбросанных полупрозрачных пятен выступает в совершенности, более чем объемная голова!.. Но это акварелька, и размеров она, очевидно, что весьма небольших, а вот огромные полотна, и даже фрагменты их - ничего этого не видишь. Впору бежать в галерею...

Вдарим по художникам!)
Есть ли у вас любимая картина Ильи Ефимовича Репина?)
Лично я искренне люблю царевну Софью, заключенную в Новодевичьем монастыре... Её взгляд как бы вопрошает: а ты любишь читать книги?)

И если вдруг вы не знаете, у нас в стране под Витебском можно посетить замечательное имение «Здравнево», где Репин жил со своей первой женой около восьми лет... Ну, и если вы уже приехали в Витебск, то ещё обязательно навестите чудесный музей Марка Шагала...
Ничего я так свою родную Беларусь пропиарила?)))
А вообще рецензия о книге...
Корней Чуковский написал восхитительные воспоминания о Репине. Художник предстаёт перед читателем, как живой... со своими принципами, мыслями, положительными сторонами характера и недостатками... Корней Иванович познакомился с Ильей Репиным, когда последнему было за 60... Всю дальнейшую жизнь они продолжали общаться, дружить и поддерживать друг друга. И соответственно, в книге и описан именно этот промежуток времени...
Вообще, Репин прожил удивительную и яркую жизнь, был знаком со многими талантливыми людьми, не поддерживал политику Николая Второго, нашел общий язык с Маяковским, ненавидел опаздывать, всегда говорил то, что думал, не любил лести, обожал творить, после смерти второй жены отказался от многих привитых ею привычек, в том числе и от вегетарианства, в конце жизни оказался отрезан от Родины...
Чуковский пишет так, что невозможно оторваться...
Я регулярно доставала мужа рассказами из жизни Ильи Ефимовича...
Не настаиваю и не принуждаю, просто рассказываю – книга очень интересная и познавательная!

Чуковский для меня - прежде всего потрясающий критик. Его очерк о русском писателе 19-го века Слепцове, предваряющий его двухтомное собрание сочинений, поразил меня свой точностью и отточенной выразительностью, умением сказать самое главное. Его очерк о Репине - не биографический. Это мемуары, в основе которых дачное соседство художника и писателя в тогда еще финском поселке Куоккала (ныне Репино) в окрестностях Петербурга в начале 20-го века.

Репин в то время уже был стариком, но при этом активным художником. Чуковский отмечает, что его талант в то время был на излете. По средам в его доме собирались самые известные ныне представители русской культуры. Кого там только не было: от маститых художников, композиторов, писателей и поэтов (Короленко, Куприн, Есенин, Леонид Андреев, Лядов, Глазунов), до футуристической молодежи (Маяковский, Бурлюк, Хлебников). И это несмотря на то, что футуристы в своих журнала периодически воевали с Репиным как флагманом реалистического искусства.

Репин вспоминается Чуковским как энергичный человек, любящий талантливых людей, которых он часто в запале называл гениальными и не жалел самых высоких эпитетов даже в адрес не слишком примечательных персон. При этом он почти всегда хотел написать портрет каждого такого знакомца. Когда в старости у него болели руки и врачи запретили Репину рисовать, родственники прятали от него кисти. Поэтому иногда, не находя кистей, он макал в чернила спичку и рисовал. А вот этот рисунок в котором угадывается Чуковский (за исключением тонкого профиля женщины) сделан....окурком!

Много лет Репин жил в Пенатах со второй своей женой Натальей Нордман - достаточно эксцентричной женщиной. Нордман вовлекала в свои увлечения и всех посетителей Репина. К примеру, вспоминает Чуковский, у нее была идея самого строгого вегетарианства, когда она угощала всех гостей супом из...сена! Естественно это мгновенно попадало в желтую прессу и когда Чуковский умирал, некоторые говорили - "Репин умер. - Тот, который сено ел?".

Репин написал несколько корявые грамматически, но совершенно самобытные по форме беллетризированные мемуары "Далекое и близкое". Редактором его книги был Чуковский, который отмечает талант Репина как беллетриста. Такого же высокого мнения о мемуарах был критик Стасов, чье мнение долгие годы было важно для Репина. Критика в целом глумилась над мемуарами даже после смерти автора. В то время была популярна фраза, что "бог покарал Репина смертью за то, что тот стал "писать пером"".

И на последок, еще один любопытний факт из мемуаров. Оказывается, в своих знаменитых Запорожцах в первоначальной версии казак стоящий спиной, стоял лицом к зрителю и был самой колоритной фигурой картины по отзывам критики. Репину это не понравилось и он развернул его на 180 градусов, да еще и одел в плащ, напоминающий больничный халат.

Сколько себя помню, мне казалось, что Репин существовал всегда, был как данность, как что-то базовое, без привязки ко времени. Когда же начинаешь изучать его жизнь глубже, с неожиданностью как-то осознаешь, что его современниками были Толстой, Мусоргский, Шаляпин, Блок, Менделеев, Павлов, Чехов, Горький, Маяковский. Многие бывали в "Пенатах" и проводили время "в дружеском и творческом общении". Эдакое сосредоточение творческой энергии в одном месте. Должно быть, потрясающе.

Чуковский, как один из ближайших друзей художника, в своей книге "Илья Репин" сумел всесторонне описать как внешнюю сторону жизни художника, так и внутреннюю. Репин оказался чистейшим холериком, уходившим в творчество с головой, бурно восхищавшийся успехами других и резко рвавшим отношения с теми, кто был не согласен с ними по части искусства.

Книга небольшая, но крайне любопытная. А каков язык! Сплошные вензеля!
Дополнить впечатление можно с помощью Усадьба "Пенаты" в фотографиях 1899-2011, Е.В. Кириллина

Эта книга - идеальная находка, если вы хотите понять, каким человеком был Репин. И в принципе эта книга рассказывает о том, что Репин был человеком. В ней вы найдете и рассуждения автора о характере художника, и милые истории-анекдоты из его жизни, которые помогут сделать ближе такого далёкого и сияющего в лучах славы Великого живописца. Автор этой книги - писатель, наверное поэтому эти воспоминания о Репине читаются на одном дыхании. И жаль только, что Чуковский не мог быть знаком с Репиным в репинские молодые годы, чтобы рассказать нам об этой прекрасной поре.

Идеологический ангажемент. Пусть не такой грубый, но прямолинейный и однозначный.
Чуковский сообщает множество интереснейших подробностей о жизни и работе И. Репина, широко, фактурно лепит его непростой темпераментный характер. Однако все это многообразие великолепного биографического материала, больше того, сама мощь гения художника, масштаб его личности подчинены одной-единственной магистральной линии - они словно призваны оправдать и легитимизировать цивилизационную катастрофу 1917 г.
С боем прорываешься через " идейное боевое искусство передвижников", "одиночество среди озлобленных и одичалых эмигрантов" и т, п. Каждый раз, когда Чуковский пытается с описательного характера повествования перейти на аналитический, его стиль скатывается до уровня трескучих шаблонных лозунгов "взвейтесь!, да развейтесь!".
"Илья Репин" - это не про искусство.