Братья Карамазовы. В двух томах. Том 1

«В одни сутки я могу даже лучшего человека возненавидеть: одного за то, что он долго ест за обедом, другого за то, что у него насморк и он беспрерывно сморкается. Я, говорит, становлюсь врагом людей, чуть-чуть лишь те ко мне прикоснутся.»

«Облегчение не есть еще полное исцеление».

«Греха такого нет и не может быть на всей земле, какого бы не простил Господь воистину кающемуся.»

«В эти секунды, когда вижу, что шутка у меня не выходит, у меня, ваше преподобие, обе щеки к нижним деснам присыхать начинают, почти как бы судорога делается».

— Сам же я всегда аккуратен, минута в минуту, помня, что точность есть вежливость королей…
— Но ведь вы по крайней мере не король, — пробормотал, сразу не удержавшись, Миусов.

«Восторженные отзывы Дмитрия о брате Иване были тем характернее в глазах Алеши, что брат Дмитрий был человек в сравнении с Иваном почти вовсе необразованный, и оба, поставленные вместе один с другим, составляли, казалось, такую яркую противоположность как личности и характеры, что, может быть, нельзя бы было и придумать двух человек несходнее между собой.»

Господа присяжные, эти души, эти на вид жестокосердые, буйные и безудержные люди, как мой клиент, бывают, и это чаще всего, чрезвычайно нежны сердцем, только этого не выказывают.

«Это в Бога, говорю, в наш век ретроградно верить, а ведь я черт, в меня можно».

– Вы… это мне-с? – пробормотал изумленный помещик Максимов.
– Конечно тебе, – крикнул Федор Павлович. – А то кому же? Не отцу же игумену быть фон-Зоном!
– Да ведь и я не фон-Зон, я Максимов.
– Нет, ты фон-Зон.

– Слышите ли, слышите ли вы, монахи, отцеубийцу, – набросился Федор Павлович на отца Иосифа. – Вот ответ на ваше «стыдно»! Что стыдно? Эта «тварь», эта «скверного поведения женщина» может быть святее вас самих, господа спасающиеся иеромонахи! Она может быть в юности пала, заеденная средой, но она «возлюбила много», а возлюбившую много и Христос простил…
– Христос не за такую любовь простил… – вырвалось в нетерпении у кроткого отца Иосифа.