Том 6. В ночь большого прилива

Когда колеблются весы, один смелый шаг, одно хорошее дело может стать последней крупинкой на чаше добра.

и короли тоже бывают беспомощны

А книги — это была целая жизнь. Надолго, навсегда. До самой старости. Потому что, когда ты с книгами, ты сразу с тысячами разных людей.

Дети могут воевать со взрослыми. Взрослые тоже воюют с детьми, они одичали. Но дети не воюют с детьми ни на одной планете — они ещё не посходили с ума!

Каждый имеет право на свою мечту, если даже она несбыточная.

Она просто засмеялась — тихонько, про себя — от ласковой радости. От такой, будто опять встретила Фаддейку наяву. От ясного сознания, что ничего не потеряно. Ну, пускай увезли Фаддейку, но все равно он есть на свете и все равно они друзья, и никто не отнимет у них этого недавнего августа с его приключениями, печалями и радостями. И встретятся они еще. Обязательно!

Если война, это ведь всегда предательство для планеты.

"Люди про все на свете спрашивают: с чего да почему. И хотят, чтобы одна простая причина была. А причин всегда целая куча, и они перепутываются".

Тот, кто будет по нашим следам идти,
Помнит пусть на тропинках кривых:
Нам не надо ни славы, ни памяти,
Если звезды зажжем для живых.

— Почему ты кисло-вареная?
Юля не стала хитрить и отпираться:
— Письмо жду, а его нет.
— От кого письмо-то?
— Все тебе надо знать… От одного знакомого.
— От того моряка, да?
— Фаддей… — вздохнула Юля. — У тебя ногти не стрижены и пальцы в цыпках. Не лезь ими в мою страдающую душу.
Но Фаддейка полез:
— Он твой жених, что ли?
Юля скорбно сказала:
— Нахал. Иди, я тебе ухи надеру.
— Пожалуйста… — Фаддейка хихикнул. — Если твоей страдающей душе душе будет легче от этого…