Полное собрание романов в двух томах. Том 2. Преступление и наказание. Подросток. Братья Карамазовы

Он знал, какою бесконечною любовью искупит он теперь все ее страдания.

Мучило то, что этот бессмысленный бред так грустно и так мучительно отзывается в его воспоминаниях, что так долго не проходит впечатление этих горячешных грез.

Не для того же я страдал, чтобы собой, злодействами и страданиями моими унавозить кому-то будущую гармонию.

Безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его устах. Он постоял, усмехнулся и поворотил
наверх, опять в контору.

Только как же, спрашиваю, после того человек-то? Без Бога-то и без будущей жизни? Ведь это, стало быть, теперь все позволено, все можно делать?

"Хожу ведь, силы есть пока, свалюсь – дело другое, тогда пусть лечит кто хочет"

"Лучше поработите нас, но накормите нас"

- Дело длинное, Авдотья Романовна. Тут, как бы вам это выразить, своего рода теория, то же самое дело, по которому я нахожу, например, что единичное злодейство позволительно, если главная цель хороша. Единственное зло и сто добрых дел!

- И зачем, зачем я ей сказал, зачем я ей открыл! - в отчаянии воскликнул он через минуту, с бесконечным мучением смотря на неё. - Вот ты ждёшь от меня объяснений, Соня, сидишь и ждёшь, я это вижу; а что я скажу тебе? Ничего ведь ты не поймёшь в этом, а только исстрадаешься вся... из-за меня! Ну вот, ты плачешь и опять меня обнимаешь, - ну за что ты меня обнимаешь? За то, что я сам не вынес и на другого пришёл свалить: "страдай и ты, мне легче будет!" И можешь ты любить такого подлеца?