Wiedźmin (Komplet)

Люди, - Геральт повернул голову, - любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напившись до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них проще на душе. И им проще жить.

— Да, Геральт, совсем забыл, как там Йеннифэр?
— Никак.
— Понимаю.
— Ничего ты не понимаешь. Ну где твоя корчма, далеко еще?

Кто ж в балладе правду ищет? Правда - одно, а поэзия - другое.

Этика? Дерьмо цена всей твоей этике, Высогота из Корво. Нет, Высогота, не порочных или непорядочных сбрасывают в бездну, нет! О нет! Как раз порочные, злые, но решительные сбрасывают туда моральных, порядочных и благородных, но, на свое несчастье, робких, колеблющихся и не в меру щепетильных.

У денег нет родины.

У денег нет родины, Геральт.

Можно ли, по-твоему, принудить женщину к послушанию? Разумеется, я имею в виду истинных женщин, а не самочек. Можно ли подчинить себе настоящую женщину? Овладеть ею? Заставить покориться твоей воле? И если да, то каким образом?..

Я тоже едва тебя знаю. И что с того? Я люблю тебя. Ничего не могу с собой поделать. Ничего...

У тебя более быстрая реакция, вертикальные зрачки? Ты видишь в темноте, как кошка? Разбираешься в чарах? Тоже мне, великое дело!

Неожиданно он понял, что фальшь, ложь, притворство и бравада завели его прямо в трясину, где между ним и бездной будут уже только пружинящие, сбившиеся в тонкий покров травы и мхи, готовые в любую минуту уступить, разорваться, лопнуть.