Наваждение Люмаса

Мы жили в спальном районе, где чтение книг считалось отвратительнейшим сочетанием лени и пижонства, и, насколько я знаю, из всего района в библиотеку были записаны только мы с мамой.

— Значит, можно сформировать собственное мнение о креационизме или, скажем, о том, есть ли Бог, но нельзя подвергать сомнению историю о том, что вселенная началась оттого, что одна малюсенькая крошка по никому не известной причине вдруг взяла да взорвалась?
— Ну хорошо, я согласна с тем, что начало притянуто за волосы, — сказала Хизер.

Я одновременно и люблю эту музыку, и ненавижу её, и, когда слышу её, мне чудится, будто она ползёт по моей коже - снаружи и внутри.

Высшая сила, пускай даже жестокая, придает нашей жизни смысл, который сами мы ей придать не способны.

Мы живем в мире, в котором не может быть ничего реального; мире бесконечных замкнутых систем и частиц, которые могли бы делать все, что не пожелаешь, но вероятнее всего, не делают.

Столик, за которым я сижу, - сам по себе произведение искусства. Надо бы придумать ему название. "После предательства". Хорошо. Или так: "Всё, что осталось". Две чашки, два блюдца, один человек. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: недавно здесь было двое, потом один ушел. У одного - срочная встреча, планы, жизнь. А второй - это я, и у меня в целом свете нет ничего, кроме этой кофейной чашки.

- Связываться с другими людьми, терять в них себя самого, становиться с ними "заодно". Это настоящий ад. Кто написал, что ад - это другие?

• Сартр.
• Он прав. Я не понимал, что вырвать из собственной груди душу и начать делиться ею со всеми направо и налево - это совсем не то же самое, что раздавать причастные облатки или сдавать старую одежду в благотворительный магазин. Это скорее то же самое, что пойти ночью в парк, раздеться и ждать, пока кто-нибудь придет и станет на тебя мочиться.

Некоторые из самых доброжелательных ко мне - это призраки моих любимых авторов научных трудов девятнадцатого века. Большинство из них, конечно же, ошибались, но кому какое дело? История-то еще не закончилась. Мы все ошибаемся.

Что, если на самом деле все без исключения были правы? Аристотель и Платон, Давид и Голиаф, Гоббс и Локк, Гитлер и Ганди, Том и Джерри. Может, в этом есть какой-то смысл?

Все в известной нам вселенной состоит из кварков и электронов. Ты сделан из того же, из чего сделана я, — и из того же, из чего сделан снег и камни. Просто комбинации разные.