А зори здесь тихие. В списках не значился. Рассказы

Я знаю, что такое счастье, Капелька. Счастье — это ты.

...все девятнадцать лет прожила в ощущении завтрашнего дня.

— Коля!..
Если бы она крикнула любое другое слово — даже тем же самым голосом, звонким от страха. Любое иное слово — и он бы нажал на спуск. Но то, что крикнула она, было оттуда, из того мира, где был мир, а здесь, здесь не было и не могло быть женщины, которая вот так страшно и призывно кричала бы его имя.

Боль, которую он испытывал сейчас, была страшнее смерти. Но он сидел и терпеливо ждал, когда все пройдет. Он знал, что все пройдет: он уже мог вынести все, что возможно, и что невозможно, мог вынести тоже.

Вы можете иметь свое мнение, но оно неверное.

А старшина весь заостренным был, на тот крик заостренным. Единственный, почти беззвучный крик, который уловил он вдруг, узнал и понял. Слыхал он такие крики, с которыми все отлетает, все растворяется и потому звенит. Внутри звенит, в тебе самом, и звона этого последнего ты уж никогда не забудешь. Словно замораживается он и холодит, сосет, тянет за сердце, и потому так опешил сейчас комендант.

- Назовите ваше звание и фамилию, - перевел Свицкий.
- Я - русский солдат.

"Ночь пришла, и тьма границу скрыла,
но ее никто не перейдет,
и врагу мы не позволим рыло
сунуть в наш советский огород…"

Он переварил в себе и понял самое главное из того, что успел наговорить ему тот красноармеец: немцы ворвались в крепость, и это означало, что война действительно началась.

Там, в промасленных и пробензиненных помещениях с крепкими решетками на окнах, в этот час заживо сгорали люди.