Атлант расправил плечи. Часть 1. Непротиворечие

— То, о чем ты говорила: музыка и цветы. Неужели они считают, что среди музыки и цветов они сами становятся более романтичными, а не наоборот?

— Дорогая, что ты имеешь в виду?

— Там не было ни одного человека, которому бы все это по-настоящему нравилось, который способен думать или чувствовать, — безжизненным голосом сказала Дэгни. — Они расхаживали по залу и повторяли скучные, бессмысленные вещи, которые говорят где угодно. Наверное, решили, что в ярком свете люстр их чушь станет блистательной.

— Дорогая, ты воспринимаешь все слишком серьезно. Вовсе не обязательно блистать интеллектом на балу. Просто нужно быть веселым.

— Как? Будучи глупым?

— Я хочу сказать… ну… тебе что, не понравилось общаться с молодыми людьми?

— С кем? Да любого из тех парней, что там были, я могла бы по стенке размазать.

Все эти десять лет, что бы он ни делал и что бы ни видел, он был одержим одной мыслью. Эта мысль не давала ему покоя, когда он смотрел на городские здания, на железную дорогу, на отдаленные огни в окнах фермерских домов, на нож в руке безупречной светской женщины, отрезавшей кусочек фрукта во время банкета. Все это время, всегда и везде, он думал о металлическом сплаве, который превзошел бы сталь во всех отношениях, о сплаве, который по отношению к стали стал бы тем, чем стала сталь по отношению к чугуну.

Это был длительный процесс самоистязания, когда он, потеряв всякую надежду и выбросив очередной забракованный образец, не позволял себе признаться в том, что устал, не давал себе времени чувствовать, а подвергая себя мучительным поискам, твердил: «Не то… все еще не то», — и продолжал работать, движимый лишь твердой верой в то, что может это сделать.

Потом настал день, когда это свершилось, — результат был назван металлом Реардэна.

— Я всегда гордился тем, что мне никто не нужен. Теперь мне нужна ты. Я гордился тем, что всегда поступал в соответствии со своими убеждениями. Я поддался желанию, которое презираю. Это желание унижает мой разум, мою волю, мою силу, все мое естество и ставит их в унизительную зависимость от тебя — даже не от Дэгни Таггарт, которой я восхищался, а от твоего тела, твоих рук, твоих губ и нескольких секунд твоих содроганий. Я никогда не нарушал своего слова. Вчера я нарушил клятву всей своей жизни. Я ни разу в жизни не совершил ничего, что следовало бы скрывать. Теперь мне придется лгать, изворачиваться, притворяться. Чего бы я ни захотел раньше, я мог громко заявить об этом и на глазах у всего мира добиваться своего. Сейчас моим единственным желанием стало то, о чем даже я сам не могу думать без отвращения. Но это единственное, чего я хочу. Ты будешь принадлежать мне, ради этого я готов бросить все, что у меня есть, — мои заводы, мой металл, достижения всей моей жизни. Я хочу владеть тобой, отдав за это нечто большее, чем жизнь, — отдав мое самоуважение, и я хочу, чтобы ты знала это. Я хочу называть вещи своими именами. Я не хочу никакого притворства насчет любви, верности или уважения, не хочу ни крупицы чести и благородства, которой мы могли бы оправдаться. Я никогда не просил пощады. Я сам выбрал этот путь, и я возьму на себя все его последствия, включая полное осознание своего выбора. Это падение — я признаю и воспринимаю все как есть, но нет таких вершин добродетели, которыми бы я не пожертвовал ради этого. Теперь, если хочешь, можешь влепить мне пощечину. Мне бы очень хотелось, чтобы ты поступила именно так.

Ею овладели страшная тоска и страстное желание, в котором она никогда раньше не позволяла себе признаться. Если чувство — это реакция человека на окружающий его мир, думала Дэгни, если она любила железную дорогу, свою компанию, более того, дорожила своей любовью ко всему этому, то одного, самого важного чувства так и не испытала. Ей хотелось обрести чувство, суммирующее смысл всего, что она любила, что ей было дорого в этом мире. Найти человека, подобного ей, который заключил бы в себе смысл ее мира, а она воплотила бы в себе его мир…

— Путешественник и первооткрыватель. Величайший в мире. Человек, который нашел источник вечной молодости.

(...)

— Джон Галт искал его долгие годы. Он переплыл моря, пересек пустыни, спускался на много миль под землю, в заброшенные шахты и рудники. Он нашел источник на вершине горы. Ему понадобилось десять лет, чтобы взобраться на нее. Он переломал все кости, содрал всю кожу с рук, лишился всего — дома, имени, любви. Но он все-таки взобрался на эту гору. Джон Галт нашел источник вечной молодости, который хотел подарить людям. Но он так и не вернулся к ним.

— Почему? — спросила она.

— Потому что обнаружил, что этот источник нельзя перенести к людям.