Ваша оценкаВ книгу А. И. Герцена (1812- 1870), писателя, философа, революционера, вошли лучшие образцы его художественной прозы: роман "Кто виноват?", повести "Сорока-воровка", "Доктор Крупов" и другие.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,1
86 оценок
- 535%
- 447%
- 319%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 97Хотят прочитать 88
Рецензии
Аноним15 апреля 2021 г.Уж если быть виноватыми, то всем сразу
Читать далееЗадумал я своеобразную трилогию рецензий по произведениям русской классической литературы, которые ставят самим своим названием насущный для общественной жизни вопрос. Начал я с Чернышевского и его "Что делать?", это немножко нарушает хронологию, поскольку "Что делать?" будет уже после "Кто виноват?", но я решил идти не от времени написания, а от глобальности вопроса и общественной значимости представляющего его произведения. В этом плане, конечно же, роман Чернышевского вместе с вопросом его вдохновляющим, беспрекословный лидер.
Действительно, сначала нужно решить "Что делать?" со всем этим, и только потом разбираться "Кто виноват?". Если мы вспомним историю нашей страны уже в ХХ веке, то постановка вопросов тоже будет идти в таком же порядке, сначала ЦК ВКП (б) определится с тем, "Что делать?", а потом уже займется вопросом: "Кто виноват?" Потом, сам собою, возникнет и третий вопрос, но пока я оставлю его в тайне, дав возможность тем, кто читает мои рецензии, самим догадаться: какое же третье произведение с названием-вопросом замкнет "вопросительную трилогию"?
А пока давайте разбираться "Кто виноват?" Оба романа - и Чернышевского, и Герцена я оценил одинаково, но если все же выискивать десятые или сотые доли разницы, то чуть-чуть выше я бы поставил все же творение Герцена. Может быть, потому что в нем все же больше психологической достоверности изображенных персонажей. Да и в целом, роман Герцена показался мне в больше степени интегрированным в русскую литературную традицию, ощущается в нем влияние Гоголя, чувствуется приход Тургенева и Достоевского, и даже позднего Толстого, как ни странно именно уточнение, что "позднего", а вместе с ним и Чехова, да и уже помянутый Чернышевский тоже как-то голографический что ли тут присутствует.
Надо сказать, что частично структуру романа Чернышевский заимствовал у старшего брата-демократа. В обоих романах есть молодая девушка - Любонька и Вера, к её младшему брату приглашается учитель - Круциферский и Лопатин, за которого она выходит замуж, потом появляется третий, разрушающий семейное счастье - Бельтов и Кирсанов. Конечно, это довольно общая схема, но все же сходство в некоторой степени впечатлявшее.
Детали разнятся: Вера - законная дочь, Любонька - внебрачная, Круциферский - математик, Лопатин - медик, Бельтов - дворянин, хотя, как и Любонька, из бастардов, Кирсанов - разночинец. Финалы разойдутся еще больше, но всё же водевильный треугольник, который почти непременно лежал в большинстве произведений XIX века, царил и в самых передовых и прогрессивных произведениях.
Герцен, как и Чернышевский, ставит вопрос, ответа как такового не следует. Да и стоит разобраться сначала не "кто виноват?", а "в чем виноват?" Скорее всего, речь идет о трех сломанных судьбах и разрушенных жизнях трех главных героев - Любоньки, Круциферского и Бельтова. Само собой напрашивается, что сами они в своих бедах не виноваты, поскольку они - классические жертвы обстоятельств, следовательно виноват кто-то сторонний. Но какого-то злодея, портящего жизнь прекрасным героям, мы на страницах романа не обнаруживаем, более того, Герцен умудрился написать роман практически без отрицательных персонажей, ну, если только не считать таковым Любонькиного папу - генерала Негрова, хотя, если от него и исходит некий негатив, то умышляющим злодеем его тоже не назовешь.
Напрашивается вывод - виновата среда, а еще лучше - удушающая атмосфера николаевской России. Пишу это без всякой иронии, потому что я в николаевской России не жил, но судя по произведениям Гоголя, Тургенева, раннего Достоевского, да и Герцена тоже, атмосфера эта была не самого лучшего свойства. Но, если абстрагироваться от времени, когда происходит действие романа, то нечто подобное можно представить и в любую другую эпоху русского общества, а если отбросить некоторые слишком специфические детали, то и советского тоже.
Повторюсь еще раз, роман Герцена потрясающе вписывается в общую картину русской литературы, продолжая и развивая тему "лишнего человека", представителем породы которого у Герцена предстает конечно же Бельтов. Его появление в романе чем-то напоминает классических предшественников - Чацкого, Онегина, Печорина, а исчезновение - классического последователя - Рудина и других тургеневских героев. Созвучность Бельтова именно с тургеневскими героями особенно ощущается, возможно, поэтому Герцен и не любил творчество Тургенева, потому что чувствовал, что тот малость у него позаимствовал в творческом отношении.
Еще хотелось бы отметить умение Герцена создавать впечатляющие портреты своих героев, роман даже имеет несколько непривычную форму, которую можно назвать экспериментальной, - автор уделяет повышенное внимание подробным и красочным биографиям основных персонажей.
1393,3K
Аноним18 апреля 2014 г.Читать далееПрежде всего, роман все время летит куда-то мимо.
Он совершенно не оправдывает ожиданий. От великого бунтовщика, политического эмигранта, связавшего традицию декабристов и народников в русском революционном движении, ожидаешь другого. Ну, например, чтобы он ответил на вопрос, кто виноват.
Кто виноват в наших проблемах?
Ответа нет.
Ты думаешь, ну, среда, наверное. А что еще?
Хрен.
В тексте вообще нет социального конфликта, конфликта героя с косной действительностью.
Конечно, показаны жестокие помещики и тупые чиновники. Короче, николаевская Россия. Но не она виновна в бедах наших героев. Она лишь фон, лишь печальная декорация к личной драме.Еще одна деталь, которая в романе становится полной неожиданностью – в нем нет отрицательных персонажей.
Нет антигероя.
Сюжетообразующий конфликт происходит между хорошими людьми, людьми, к которым не возникает никаких претензий.
«Лишний человек» Бельтов (главный герой) совсем не такой, как Онегин или Печорин. Он никого не убил от скуки, никого не развратил, никого не обманул. Он честно влюбился в хорошую замужнюю девушку. И один раз ее поцеловал. А когда понял, что ее хороший муж мучается ревностью, и семья в опасности, благородно уехал из города.
Все.
Девушка в горячке. Муж начал закладывать за воротник.
Что будет дальше, мы не знаем. Выживет ли хорошая девушка? Сопьется ли хороший муж? Все это остается за рамками повествования. Мы знаем только, что карета Бельтова прогремела по какому-то мосту и укатила навечно в Париж.
Конец истории.
Никто не виноват.
«Любовь это когда хорошим людям плохо».Еще бросается в глаза странная композиция романа.
Где-то я слышал высказывание Белинского, мол, «Кто виноват?» вовсе не роман, а набор биографий. Это так. Герцен страстно любит рассказывать биографии. Мы становимся заложниками его страсти и вынуждены читать жизнеописания десятка не имеющих отношения к сюжету личностей. Бабушки и мачехи героини, дяди и учителя героя, какого-то генерала, злой старушки, жены генерала, мужа злой старушки и так далее. Все это написано очень изящно, иронично, но ЗАЧЕМ? С какой целью? Энциклопедия русской жизни? Может быть. Но когда Пушкин пишет свою «энциклопедию», торжествующему крестьянину он посвящает четыре строки, и в них – вечная радость от первого снега, знакомая каждому, причем без ущерба романной композиции и читательскому интересу. Когда Герцен фигачит по десять страниц бессмысленных подробностей о левой старушке и жене генерала – становится просто скучно и досадно. Не роман, а раскоряка.Может, именно поэтому Герцен не вошел в топ великий русских писателей? У него были все задатки суперклассика, кроме умения строить хорошую композицию? Взгляните на «Былое и думы». Когда Герцен пишет про «кружение сердца», про «наших» и «не наших», славянофилов и западников, когда он в «арабесках» дает блестящую критику мещанства – все это вызывает восторг.
Как откровенно! Как умно! Как красиво!
Но когда он берется рассказывать про унылых эмигрантов польской третьей лиги, мотающихся по Лондону, про немецких и итальянских авантюристов революции, мухи дохнут. Неужели Герцен не чувствовал, что это лишняя информация?
И еще:
Пруст, интересно, читал Герцена? Мне вдруг пришло в голову, что неуважение к традиционной романной композиции, которое есть у Герцена, Марсель Пруст сделал методом. Пруст говорил, что в литературном произведении не должно быть главного героя и второстепенного, важного сюжета и неважных деталей. Все должно быть главным и важным. А чтобы этого добиться, надо ослабить сюжет, убрать героя и обо всем говорить с одинаковой подробностью: о запахе мыла из детского сна и об убийстве под твоим окном.Что мало читают Пруста, мне не жаль. Он в учебниках, он классик. Его Познер пиарит каждую неделю на первом канале. А вот за Герцена обидно. Герцен изумительный писатель. Но «Былое и думы» надо сократить на треть, а «Кто виноват?» – вдвое.
792K
Аноним1 апреля 2020 г.Образцовая русская классика
Читать далееКак и многие другие читатели, я ожидала от этой книги чего-то революционного, а получила добротную историю о жизни в провинции, о семейной драме и пути русских интеллигентов.
Моментами возникало ощущение схожести этого романа с «Горе от ума» Грибоедова – тут тоже описание патриархальной Москвы, высмеивание нравов аристократического общества XIX века, да и главный герой Бельтов отчасти похож на Чацкого, такой же не вписывающийся в общество молодой человек, который, немного помаявшись, решает вовсе уехать прочь из родных мест.С другой стороны, читая это произведение, нельзя не вспомнить роман Тургенева "Новь": тут тоже поднимается тема незаконнорожденных детей и их двусмысленного общественного положения, когда они не ровня ни благородным, ни простому люду. Очутившись между двумя мирами, персонажи оказываются в некой изоляции, очень чувствительно переносят свое отличие от других и из них получаются глубоко чувствующие интеллигентные натуры. Читая историю Любы и следя за развитием ее отношений с Круциферским, вспоминаешь другую пару – Марианну и Нежданова и видишь очень много общего ( для меня роман «Кто виноват» в этой части как будто пояснял то, что у Тургенева прописано лишь вскользь)
Но, в отличие от других ранее прочтенных мною произведений наших классиков, тут содержится и новая тема - «любовь на троих», возможность испытывать разную любовь к двум мужчинам, ценность семьи и невозможность ее разрушить, даже несмотря на горячую влюбленность в другого.
Эта тема наверняка была близка автору, ведь, судя по его биографии, у него жизни было несколько подобных ситуаций, где он сам был то в роли покинутого мужа, то в роли разлучника, к которому уходила жена друга.
Герцен описывает нам внутренний мир женщины, которая оказалась сильнее своего мужа, переросла его, оттого-то ее столь прельщает повидавший мир Бельтов (а, может, дело еще и в том, что за 4 года муж стал просто слишком привычным и скучно-знакомым). Хотя не стоит полагать, что на страницах романа царят шекспировские страсти или дано подробное описание адюльтера – нет, скорее сплетни развели супругов, их беда - взаимные подозрения и потеря единения.В общем, советую данный роман всем любителям классики – вместе с автором можно поразмышлять над политической ситуацией в Российской империи, о том, почему образованные, порядочные люди не могут найти себе применение и не умеют жить в российских реалиях, а можно сосредоточиться на любовной трагедии и представить, как сложится в дальнейшем судьба четы Круциферских.
632,2K
Цитаты
Аноним9 сентября 2021 г.Самое светло чувство делается острым, жгучим, делается темным… если его боятся, если его прячут, оно начнет верить, что оно преступно, и тогда оно сделается преступным
153,1K
Аноним25 июня 2013 г.Надобно признаться, человек очень глупо устроил свою жизнь: девять десятых ее проводит в вздоре и мелочах, а последней долей он не умеет пользоваться.
144,1K- Аноним11 июля 2013 г.
Голод можно вылечить куском хлеба, а кусок хлеба, слава богу, с нашим здоровьем выработаем. Болезни от сытости не так скоро лечатся.
123,4K
Подборки с этой книгой
Классики и Современники
- 330 книг
Русская классика
- 88 книг
Русский феминизм
- 25 книг
Моя книжная полка
- 229 книг
История русской литературы второй половины XIX - начала XX вв.
- 44 книги
Другие издания
