Тошнота. Рассказы

Мадам Дарбеда была доверху заполнена воспоминаниями и ощущала себя драгоценной, как сандаловая шкатулка.

Им крикнут: "На прицел!" - и я увижу восемь винтовок, направленных на меня. Мне захочется отступить к стене, я прислонюсь к ней спиной, изо всех сил попытаюсь в нее втиснуться, а она будет отталкивать меня, как в каком-то ночном кошмаре.

Я утратил свободу, я больше не властен делать то, что хочу.

А за моей спиной, в городе, на его прямых, освещенных холодным светом фонарей улицах агонизировало громадное социальное явление - воскресенье подходило к концу

Море — ведь тоже молитвенник, оно свидетельствует о Боге.

Знаешь, когда мы с тобой изображали искателей приключений, - ты был тем, с кем приключения случаются, а я тот, кто их вызывает.

Сейчас я лягу. Я выздоровел, не стану, как маленькая девочка, изо дня в день записывать свои впечатления в красивую новенькую тетрадь. Вести дневник стоит только в одном случае – если…

...Пластинка в царапинах, запись стирается, певица, быть может, умерла, я сейчас уйду, сяду в свой поезд. Но за пределами того, что существует, что переходит от одного сегодня в другое, не имея прошлого, не имея будущего, за пределами звуков, которые со дня на день искажаются, вылущиваются и тянутся к смерти, мелодия остается прежней, молодой и крепкой, словно беспощадный свидетель.

Это, наверно, чертовски больно. Ведь они [стрелки] метят в глаза и рот, чтобы изуродовать лицо, -- голос его стал злобным. -- Я ощущаю свои раны. Вот уже час, как у меня болит голова, болит шея. И это не настоящая боль, а хуже: это боль, которую я почувствую завтра утром.

Существовать - значит поддаваться.