Фиеста. Прощай, оружие! Праздник, который всегда с тобой. Старик и море. Рассказы

Париж никогда не кончается, и каждый, кто там жил помнит его по-своему.

Все по-настоящему плохое начинается с самого невинного.

Все бедные богаты легкомыслием, но без гроша в кармане.

Его талант был таким же естественным, как узор из пыльцы на крыльях бабочки. Одно время он понимал это не больше, чем бабочка, и не заметил, как узор стерся и поблек. Позднее он понял, что крылья его повреждены, и понял, как они устроены, и научился думать, но летать больше не мог, потому что любовь к полетам исчезла, а в памяти осталось только, как легко ему леталось когда-то...

Лицо его напоминало мне лягушку обыкновенную лягушку, для которой Париж оказался слишком большой лужей.

Говорят, что во всех нас заложены ростки того, что мы когда-нибудь сделаем в жизни, но мне всегда казалось, что у тех, кто умеет шутить, ростки эти прикрыты лучшей почвой и более щедро удобрены.

Это было скверное время, я был убежден, что никогда больше не смогу писать, и показал ему рассказ как некую диковину: так можно в тупом оцепенении показывать компас с корабля, на котором ты когда-то плавал и который погиб каким-то непонятным образом, или подобрать собственную ногу в башмаке ампутированную после катастрофы, и шутить по этому поводу.

Разве вы не знаете, что писатели только и говорят что о своих бедах?

Париж очень старый город, а мы были молоды, и все там было не просто и бедность, и неожиданное богатство, и лунный свет, и справедливость или зло, и дыхание той, что лежала рядом с тобой в лунном свете.

А еще утром я видел обманную весну, и слышал дудку пастуха, гнавшего коз, и ходил за утренней программой скачек, и жизнь казалась такой простой.