Понедельник начинается в субботу; Сказка о Тройке -1; Сказка о тройке -2

"Вода живая. Эффективность 52%. Допустимый осадок 0,3" <...> "Зелье приворотное Вешковского-Траубенбаха" (аптекарская баночка с ядовито-желтой мазью). "Кровь порченая обыкновенная" (запаянная ампула с черной жидкостью).
<...>
"Правый глазной (рабочий) зуб графа Дракулы Задунайского" (я не Кювье, но, судя по этому зубу, граф Дракула Задунайский был человеком весьма странным и неприятным). "След обыкновенный и след вынутый. Гипсовые отливки" (следы, по-моему, не отличались друг от друга, но одна отливка была с трещиной). "Ступа на стартовой площадке. IХ век" (мощное сооружение из серого пористого чугуна). "Змей Горыныч, скелет, 1/25 нат. вел." (похоже на скелет диплодока с тремя шеями). "Схема работы огнедышащей железы средней головы". "Сапоги-скороходы гравигенные, действующая модель" (очень большие резиновые сапоги). "Ковер-самолет гравизащитный. Действующая модель" (ковер примерно полтора на полтора, с черкесом, обнимающим младую черкешенку на фоне соплеменных гор).

Бородатый заявил: "Лично я вижу в этом судьбу - шли по лесу и встретили программиста. Мне кажется вы обречены". - "Вам действительно так нужен программист?", - спросил я. "Нам позарез нужен программист". - "Я поговорю с ребятами, - пообещал я. - Я знаю недовольных". - "Нам нужен не всякий программист, - сказал горбоносый. - Программисты - народ дефицитный, избаловались, а нам нужен небалованный". - "Да, это сложнее". - сказал я. Горбоносый стал загибать пальцы: " Нам нужен программист: а - небалованный, бэ - доброволец, цэ - чтобы согласился жить в общежитии...". - "Дэ, - подхватил бородатый, - на сто двадцать рублей". - "А как насчет крылышек? - спросил я. - Или, скажем, сияния вокруг головы? Один на тысячу!". - "А нам всего-то один и нужен", - сказал горбоносый. "А есди их всего девятьсот?". - "Согласны на девять десятых"

— Вот что, — сказал Эдик. — Так нельзя. Мы работаем как дилетанты. Как авторы любительских писем: «Дорогие учёные! У меня который год в подполе происходит подземный стук. Объясните, пожалуйста, как он происходит». Система нужна. Где у тебя бумага, Витя? Сейчас мы всё распишем…
И мы расписали всё красивым Эдиковым почерком.
Во-первых, мы приняли постулат, что происходящее не является галлюцинацией, иначе было бы просто неинтересно. Потом мы сформулировали вопросы, на которые искомая гипотеза должна была дать ответ. Эти вопросы мы разделили на две группы: группа «Попугай» и группа «Янус». Группа «Янус» была введена по настоянию Романа и Эдика, которые заявили, что всем нутром чуют связь между странностями Януса и странностями попугаев. Они не смогли ответить на вопрос Корнеева, каков физический смысл понятий «нутро» и «чуять», но подчеркнули, что Янус сам по себе представляет любопытнейший объект для исследования и что яблочко от яблони далеко не падает. Поскольку я своего мнения не имел, они оказались в большинстве, и окончательный список вопросов выглядел так.
Почему попугаи за номером один, два и три, наблюдавшиеся соответственно десятого, одиннадцатого и двенадцатого, похожи друг на друга до такой степени, что были приняты нами сначала за одного и того же?
Почему Янус сжёг первого попугая, а также, вероятно, и того, который был перед первым (нулевого) и от которого осталось только перо?
Куда девалось перо?
Куда девался второй (издохший) попугай?
Как объяснить странный лексикон второго и третьего попугаев? Как объяснить, что третий знает всех нас, в то время как мы видим его впервые?
(«Почему и от чего издохли попугаи?» — добавил было я, но Корнеев проворчал: «Почему и от чего первым признаком отравления является посинение трупа?» — и мой вопрос не записали.)
Что объединяет Януса и попугаев?
Почему Янус никогда не помнит, с кем и о чём он беседовал вчера?
Что происходит с Янусом в полночь?
Почему У-Янус имеет странную манеру говорить в будущем времени, в то время как за А-Янусом ничего подобного не замечалось?
Почему их вообще двое, и откуда, собственно, пошла легенда, что Янус Полуэктович един в двух лицах?

— Да, это так, — сказал Эдик. — Я и не настаиваю. Тем более, что Янус не имеет никакого отношения к биостереографии.
— Вот именно, — сказал я смелее. — Тогда уж лучше предположить путешествие в описываемое будущее. Знаете? Как Луи Седловой.
— Ну? — сказал Корнеев без особого интереса.
— Просто Янус летает в какой-нибудь фантастический роман, забирает оттуда попугая и привозит сюда. Попугай сдохнет, он снова летит на ту же самую страницу и опять… Тогда понятно, почему попугаи похожи. Это один и тот же попугай, и понятно, почему у него такой научно-фантастический лексикон. И вообще, — продолжал я, чувствуя, что всё получается не так уж глупо, — можно даже попытаться объяснить, почему Янус всё время задаёт вопросы: он каждый раз боится, что вернулся не в тот день, в который следует… По-моему, я всё здорово объяснил, а?
— А что, есть такой фантастический роман? — с любопытством спросил Эдик. — С попугаем?…
— Не знаю, — сказал я честно. — Но у них там в звездолётах всякие животные бывают. И кошки, и обезьяны, и дети…

— Вот что, — сказал Корнеев. — Я заявляю, что мы имеем дело с нарушением причинно-следственного закона. Поэтому выход один — всё это галлюцинация, а нам нужно встать, построиться и с песнями идти к психиатру. Становись!
— Не пойду, — сказал Эдик. — У меня есть ещё одна идея.
— Какая?
— Не скажу.
— Почему?
— Побьёте.
— Мы тебя и так побьём.
— Бейте.
— Нет у тебя никакой идеи, — сказал Витька. — Это всё тебе кажется. Айда к психиатру.
Дверь скрипнула, и в лабораторию из коридора вошёл Янус Полуэктович.
— Так, — сказал он. — Здравствуйте.
Мы встали. Он обошёл нас и по очереди пожал каждому руку.
— Фотончик опять здесь? — сказал он, увидя попугая. — Он вам не мешает, Роман Петрович?
— Мешает? — сказал Роман. — Мне? Почему он мешает? Он не мешает. Наоборот…
— Ну, всё-таки каждый день… — начал Янус Полуэктович и вдруг осёкся. — О чём это мы с вами вчера беседовали? — спросил он, потирая лоб.
— Вчера вы были в Москве, — сказал Роман с покорностью в голосе.
— Ах… да-да. Ну хорошо. Фотончик! Иди сюда!
Попугай, вспорхнув, сел Янусу на плечо и сказал ему на ухо:
— Пр-росо, пр-росо! Сахар-рок!