Офицеры: повести и рассказы

Бориса Васильева люблю, особенно сагу об Олексиных. Как-то перечитывала его подряд и среди прочего нашла текст, который значится как полная литературная версия сценария «Офицеры». Того самого, где есть такая профессия, красные революционные шаровары и прочее.
Читать его было по меньшей мере… странно. Казалось, я знала неких людей с внешней, парадной стороны, знала хорошо, но вдруг мне открылась подоплека событий.
Небольшие детали. Сцены. Намеки. Фразы. Сохраняя внешнюю канву истории - получается нечто совсем иное.
Даже начинается все со сцены, которой нет в фильме.
Последние святки царский России, гулянье на Воробьевых горах. Юный казак Иван приехал получать Георгиевский крест из Государя. Самый молодой георгиевский кавалер. Тут же на санках катается Люба, дворянская дочка. Внизу на реке надрывается на тяжелой работе пятнадцатилетний Алексей.
Согласитесь, это уже расклад. Далее и вовсе оказывается, что у Любочки отец - боевой полковник.

Помните: зима, Люба растит сына, потом Трофимовы в маленьком городе, Егор светит зеркальцем в оконце, драка… Но! В драку Егор лезет не просто так, мол, чего ходит по чужой улице. На самом деле Машу обзывают шпионкой. Согласитесь, уже иначе звучит: дрался за правое дело.

Или вот еще: в фильме у Маши показывают только маму. Здесь прямым текстом: Машин отец арестован и, предположительно, расстрелян. Мать, кандидат наук, работает санитаркой в том же мед.институте, где учится Люба. История эта основательно расписана, начиная с того, что Егора хотят перевести в другую школу – его дружба с Машей опасна, ведь Маша – дочь врага народа. У Любы проблемы: она разговаривала с Машиной мамой, просто разговаривала, но…
Машину мать увольняют с работы и выселяют из квартиры в старый барак на окраине.
«Было ясное утро, и солнечный зайчик долго прыгал по голым стенам, по замусоренному полу, по пустой комнате. Никто не выглядывал в окно, никто не кричал счастливым голосом: «Мама, я пошла!..»
Тишина стояла в комнате. И в этой почти могильной тишине отчаянно метался солнечный зайчик.
Стоявший у книжного магазина Егор спрятал зеркальце...»

Где-то посреди этих событий известная сцена на аэродроме, когда прилетает на минуточку Иван. Но в фильме не показано, как Люба уговаривала извозчика отвезти ее на военный аэродром. Извозчик боялся: « Не, не пойдет так, — сказал извозчик, окончательно останавливаясь. — Повезу, а потом беды не оберешься. Кого возил, что видел. Ни к чему мне такие дела. Так что слазь, гражданочка, ищи другого дурака.» Вот этой атмосферы страха, когда он проглядывает даже в мелочах – его не было в фильме.
А в сценарии так:
«Из-за угла соседнего дома за его действиями настороженно наблюдала пожилая женщина в дворницком фартуке. Занятый пусканием солнечных зайчиков, Егор ее не замечал. А женщина незаметно подкралась и схватила его за руку.
— Кому сигналы подаешь?
Егор оторопел.
— Кому сигналишь, спрашиваю? — продолжая цепко держать его, дворничиха свободной рукой достала милицейский свисток. — Милиция! Милиция!..
Егор вырвался, уронив зеркальце. Побежал. Дворничиха бежала следом, свистела и кричала:
— Милиция!.. Милиция, шпион тут! Шпион!..
А зеркальце так и осталось на земле».
В фильме вообще не было такого – страх, трусость. Офицер по умолчанию не мог бояться. Здесь же герои рассуждают о страхе, признают его существование.

Ну а потом приезжает Алексей. Помните, он наблюдает, как Люба зубрить? Такая домашняя уютная сцена… Если же читать сценарий, то и за этой Любиной учебой тоже стоит страх.

И, конечно, в фильме нет и не могло быть ареста Ивана Вараввы.
И снова страх: говорить об этом, носить передачи. Позволю себе привести еще цитату:
"— Трус, — Люба бросила на пол черную тарелку репродуктора и яростно растоптала ее. — А я-то, дура, думала, что мой муж — русский офицер.
— Твой муж — красный командир, а не офицер! Красный, понятно?..
— Офицер в России не попугай, в цвета не окрашен. Он украшен честью, и либо имеет ее, либо не имеет. Минус честь, Алексей, а не минус счастье. Загляни в свою душу, загляни и посмотри, осталась ли там хоть капля…"
Это очень длинная и тяжелая история, все, что связано с арестом Ивана и с тем, как она ударила по Алексею, Любе, Егору. И тем больнее она отзывается, потому что знаешь этих героев, выросла с ними, каждый год на девятое мая...
Оцените, как иначе смотрится финальная встреча с Иваном! За удивлением Алексея другой подтекст – друг не просто выжил на войне, а его не расстреляли еще тогда.

Это две разные истории про одних и тех же людей. Но, как ни странно, в этом нет противоречия. Есть несказанное на экране.