Пятый угол

Лиричная книга, не столько про время, сколько про любовь вне времени. Про любовь, которая помогает выживать при любом политическом строе. В книге двое выживших, благодаря памяти любящего сердца. Сам герой, от лица которого ведется повествование, и знакомая Саши Белявского, пишущая письма.
Одна другого слегка раздражает, но в конце концов он понимает, что они одного поля ягоды, бродят среди дорогих могил, воскрешают, воскресают. И рассказывая о своей личной любви, восстанавливают и исторический фон.
Разворачивая биографию собственных чувств, наполняют мир чёткими картинками, что "не можем и не должны повторить".
Правда, Меттер остро замечает, что честные воспоминание никогда не приветствовались. Аккуратнее вспоминайте, в соответствии с линией партии. Про любовь - можно. А то, где и как она погибла, поДцензурнее излагайте.
В книге ощущается сумасшедшая грусть. С оттенком вины, может быть. Грустная вина выжившего. Не погиб на войне, не попал в лагеря, не сел, не выслан. Да, не получил высшего образования (кстати, не из-за еврейства, а из-за соц.категории, частников гнобили, фиг ли не в колхозе?), но и вышку не схлопотал. Где-то промолчал, в чём-то уступил, что-то пропустил, мимо чего-то прошёл, глядя в другую сторону. Гложет. И будет глодать до конца жизни.
Просто заметки на полях. Для себя.

Ещё одна книга из серии, если читать в 60-70 годы, когда тема евреев в СССР была раскрыта не так как сейчас, то конечно же она производит впечатление. Да и репрессивная элита, тоже вызовет интерес. Другое дело, что с высоты нашего полёта, уже столько всего сказано и написано, просмотрено и прочитано, что волей не волей начинаешь подходить к написанному с какой то особой долей скептицизма и критики.
Конечно, искушённый читатель, сегодня уже успел устать от обилия нытья и страданий еврейского народа. Здесь этого нет, герою похоже больше повезло, чем некоторым. Он жил работал, встречал разного типа людей, вот только из за своей графы не мог получить высшего образования, что и складывало определенные трудности в жизни.
Конечно и он нахлебался. Но вот у меня на первый план вышли его страдания от любви к некой Кате, которая пользовалась им. Хотя и твердила, что любит его, но в то же время выходя замуж то за одного, то за другого. Их чувства и отношения не совсем понятны, тем более на фоне всего того что происходило в стране.
Дело врачей, травля Ахматовой и Зощенко, боязнь того что придут незнакомцы в ночи, страх. Все это на мой вкус слишком поверхностно, скорее всего сказывается привычка говорить намёками и недоговаривать, кому надо поймут, кому не надо пройдут мимо. А кто захочет придумать того чего не было, так им и повод не нужен, все сделают без каких либо намеков.
Пожалуй, лично для меня в книге самым ценным оказалось это отношение героя к воспоминаниям в целом, его трепетное описание детства.

"Пятый угол" - это книга воспоминаний одного советского еврея. Не пугайтесь названия и аннотации - в книге нет нытья и плача о том, что бедному человеку не давали жить в СССР из-за его национальности. Жить давали, учиться вот только у него не получалось, то есть, не мог поступить. На этом упоминания об избранности заканчиваются и дальше начинается поразительное. Поразительное для меня заключается в том, что в маленькой объеме Меттер смог уместить более 20 лет жизни героя. В "Пятом угле" есть воспоминания и о любви, которую герой пронес через всю жизнь, будучи два раза женатым, и блокада в Ленинграде, также проскальзывает тема интимных отношений. Все в меру, все качественно и захватывающе.
Книга понравится тем, кто любит житейские истории обычных людей во времена правления великих вождей Советского союза (особенно в период правления Сталина) и просто любит качественную хорошую советскую литературу.

1. Как добавить фотографию в текст, я не знаю, но мне бы очень хотелось, чтобы вместо пошловатой обложки книги из фотошопа здесь появилась фотография автора - Израиля Моисеевича Меттера.
Лицо, от которого невозможно оторвать взгляд. Ахнув и замерев, я всматривалась в это лицо, словно это кто-то родной или давно знакомый, фотографии которого у меня никогда не было - узнавание.
Я не знала ни одного своего дедушки. Меттера я сразу назначила своим еврейским дедушкой - так воплотились две мои несбыточные мечты: иметь не просто дедушку, а дедушку еврейского.

2. С ним надо было познакомиться. Я не ошиблась в своем внезапном выборе.

Он оказался порядочным человеком.

Он поддержал Зощенко своими одинокими аплодисментами тогда, в 46-м.
Он выступал в защиту Бродского на суде.
Он пережил блокаду Ленинграда, работая в радиокомитете.

И, самое, пожалуй, удивительное - его дача в двух километрах от нашей на Карельском перешейке.

3. А книга? Такие книги я не люблю, но ... дедушка - не посмела отложить.
Мемуары? Автобиография? История страны? Эпистолярная повесть? Дневниковые записи?
Всего понемногу. Герой - почти ровесник века, пережив постреволюционные проблемы, усугублённые еврейством, время репрессий, блокаду Ленинграда, потери и немножко радость, вспоминает былое.

Жизнь, судьба, встреча с юностью и зрелостью, мучительная любовь...
Красивая и грустная книга. Грустная той еврейской грустью, которая чиста и беспощадна, потому что страдания - твои, боль - твоя, потери и разочарования - твои...
И язык - только для тебя, когда книга читает тебя и с тобой говорит близкий человек.
Дедушка, да.

Обязательно вернусь и перечитаю.

Знала Израиля Меттера только по повести «Мухтар», по которой сняли фильм «Ко мне, Мухтар!». И вот прочла его «Пятый угол». Немолодой человек вспоминает свою жизнь. Повесть автобиографическая, основные вехи жизни ГГ и многие в ней события – это жизнь и судьба самого Меттера. И как-то сложно назвать произведение повестью, потому что художественная проза плавно переходит в мемуары, а местами, также плавно, смещается к жанру эссе.
Очень много, особенно в перестроечный период, читала я о разоблачениях сталинизма. Писалось так много, что стало общим местом, читать было больно, но как-то стало привычным. А эта повесть, написанная в 1966-67 годах, особенная.

Человек жил, работал, творил, любил «на фоне», страшном фоне волны репрессий; это его «портрет в интерьере», страшном интерьере «пятого угла», который искали в то время десятки тысяч невинно осужденных попавших за решетку по ложным доносам, а то и просто во исполнение плана (на тюремно-лагерном жаргоне «пятый угол» означает жестокое избиение. С «пятым углом» ассоциируется государственная система с ее репрессиями. «Пятый угол» — это еще и участь тех, кто помечен «пятым пунктом».).
Меттер пишет обо всем спокойно, обдуманно, без надрыва. Он дает очень справедливую характеристику своему поколению:

Именно тогда, во мраке ночи, они произносили обличительные речи, совершали суд над клеветниками, освобождали людей из тюрем. А днем царил страх. И еще постоянное желание угадать вину, по которой исчезли отец, мать, лучший друг, потому чтобы жить, работать, воспитывать детей, любить, надо было как-то оправдать происходящее. А сам ты ничего не мог исправить и изменить, даже в собственной жизни.
В жизни ГГ была любовь, настоящая, на всю жизнь, не сентиментальная, а такая же трагическая, как и то время.
Меттера хочется цитировать, в его эссе столько ярких мыслей, очень тонких формулировок и отличных метафор. Он никого не обвиняет, он просто скорбит по жизням, изуродованным государственной системой. Прочитав, подумав, я опять вернулась к повести и прочла еще раз, а такое со мной бывает не часто.

Эта небольшая повесть вызвала у меня настоящее душевное смятение.

У меня есть своя система чтения книг, но я твердо верю, что нужные книги в нужное время находят нас сами. Переживаю сейчас так называемый «кризис среднего возраста» - постоянно возвращаюсь в прошлое и оцениваю пройденный путь.

Автор провел меня по улицам и городам своего прошлого – горько и больно.
Эти его рассуждения о далеком детстве, о потерянных друзьях-знакомых, о беспечной юности, о всепоглощающей любви-страсти, об утраченных иллюзиях, о том, «что у тебя осталось» - мне бесконечно близки. В них, для меня, вся суть произведения. Да, наверно, трагические исторические события тоже важны, но для меня - вторичны. Мы все существуем в предложенных эпохой обстоятельствах.
Удивительно, но такое небольшое произведение я ненадолго откладывала – мне нужна была передышка. «Походы в прошлое» действительно «изнурительны». «Верните мне Харьков моего прошлого» - тщетно просит герой, а у меня в памяти всплывает город моего прошлого, и у меня по примеру героя надолго исчезает «любопытство к будущему».
Приятны реверансы автора в сторону математики (привет физмат) и небольшие экскурсии по Свердловску (нечастый герой в русской литературе). А еще – любовь к стихам (Блок, Гумилев, Маяковский, Пастернак)! Согласна с героем - в поэзии есть что-то колдовское. В юности у многих есть этот дар, пусть даже крошечный. А потом - лишь у избранных. Прямо магия.

P.S. Пароль, чтобы вернуться в прошлое:
море обнимет, закопает в пески
закинут рыболовы лески
поймают в сети наши души
п.м.м.л…

Эта книга представляет собой взгляд советского "сына частника" на свою жизнь, начиная с поступления в институт. Но сложности оказываются преодолимыми, а вот большая любовь к Кате Головановой - нет. Любовь настолько сумасшедшая, что автор решается сбежать - сначала в Ленинград, потом в другие города. В целом много рассуждений о жизни и разных ее проявлениях (например, поэзии).

Автор называет свои воспоминания "Прогулками среди неотысканных могил", но после прочтения книги у меня сложилось обратное впечатление. Книга оставляет после прочтения сильные эмоции, но не кажется унылой и не интересной. За свою книгу Израиль Меттер получил итальянскую премию Гринцане Кавура за лучшее произведение иностранного писателя.