Ребекка. Монте Верита. Рассказы

Я прощусь с ним перед отъездом скорее всего в гостиной. Наспех, украдкой. Пауза...улыбка...что-нибудь вроде: "Да, конечно, пожалуйста, пишите" - и: "Я так и не успела вас как следует поблагодарить за вашу доброту", - и: "Вы перешлете мне снимки?" - и: "По какому адресу?" - "Я вам сообщу..." И он небрежно закурит сигарету, попросив спичку у проходящего официанта, а я буду думать: "Еще четыре с половиной минуты, и больше я его никогда не увижу". И потому что я уезжаю, потому что все кончилось, нам внезапно нечего будет сказать друг другу, мы станем незнакомцами, встретившимися в последний и единственный раз, а моя душа будет громко, мучительно кричать: "Я так вас люблю. Я ужасна несчастна. Со мной ещё такого не было никогда и никогда не будет". На лице у меня застынет натянутая, подобающая случаю улыбка, мой голос произнесет: "Посмотрите на того забавного старичка вон там. Интересно, кто это, он, должно быть, недавно приехал". И мы потратим последние драгоценные мгновения, подсмеиваясь над чужаком, потому что сами станем чужими друг другу...настала последняя секунда; мы подошли к завершающему "прощай"...

Если в газете сообщалось, что у кого-то, кого они знали, родилась дочь, она цокала языком и говорила, сокрушенно качая головой: «Вот не везет им, опять девочка», а если сообщалось о рождении сына, она вздыхала: «В наше время дать мальчику приличное образование… да, они с ним еще наплачутся!» Поначалу он считал, что такая неодобрительная реакция на приход в мир новой жизни психологически вполне объяснима – у них самих не было детей, но с течением времени он убедился, что точно так же она реагирует на любое приятное или радостное событие, словно радость сама по себе была в ее глазах чем-то оскорбительным и преступным.