Зима. Все пьесы.

Бывают такие моменты, когда, например, чистишь зубы перед зеркалом, не торопишься или моешься в ванне или под душем, тоже не торопишься — все хорошо. И вдруг вспомнится такое…, отчего станет так стыдно…, так ужасно стыдно…, хоть это и случилось с тобой еще в школе. Вспомнится какая-нибудь ложь… глупая…, или как ты изворачивался глупо…. Все уже понятно, а ты изворачиваешься. Или еще что-нибудь гадкое, но такое, о чем уже никто не помнит, да и ты не помнишь, а оно вдруг всплыло. И станет так стыдно, так стыдно, что захочется вот так съежиться, скрючиться, чтобы как можно меньше занимать места в пространстве.
Или что-то вас мучает, кто-то обидел, да обидел сильно, и вы так лежите, ночью, пытаетесь уснуть и так точно представляете себе, как завтра вы обидчику все скажете. И вы уже говорите, а он — отвечает, а у вас так ловко получается ему ввернуть нужное, точное слово и… засыпаете уже под утро, всего минут на сорок, потом будильник…. Всего сорок минут, и все… все куда-то делось.

Но вот что такое почувствовать? Что это значит? А главное, какие нужны условия, чтобы что-то почувствовать? Это самый сложный вопрос. Что нужно сделать, чтобы что-то почувствовать? (...)

Иногда можно так почувствовать на пустом месте... Так почувствовать! Без всяких условий и подготовки. (...)

А можно к чему-то очень долго готовиться, чего-то сильно ждать, очень долго на какую-то тему думать и в итоге ни черта не почувствовать. (...)

А можно готовиться к какому-то событию не в одиночку, и даже не каким-то сплочённым коллективом, и даже не целым городом, не страной. Можно готовиться всем человечеством. И всем же человечеством ни черта не почувствовать.

Но в одно прекрасное утро ты просыпаешься, и вдруг понимаешь: "А я свободна, всё кончилось..." И постепенно снова возвращается интерес к жизни, ты обнаруживаешь, что в мире есть много прекрасных вещей: вкусная еда, интересное кино, книги. Возвращаются друзья. И жизнь прекрасна! И в ней много много счастья. И много приятного. Конечно, не такого прекрасного и сильного, как любовь, но всё-таки. И ты живёшь. Но, правда, с этого момента ты живёшь очень, очень осторожно. Чтобы опять, не дай Бог, не сорваться в это переживание и боль. Живёшь осторожно, осторожно Но продолжаешь чего-то ждать надеяться.

Я расскажу о человеке, которого теперь уже нет, его уже не существует, в смысле — он был, раньше, а теперь его не стало, но этого, кроме меня, никто не заметил. И когда я вспоминаю о нем или рассказываю про него, я говорю Я подумал… или я, там, сказал…. И я все подробно помню, что он делал, как он жил, как думал, помню, почему он делал то или другое, ну, там, хорошее или, чаще, нехорошее…. Мне даже стыдно за него становится, хотя я отчетливо понимаю, что это был не я. Нет, не я. В смысле — для всех, кто меня знает и знал, — это был я, но на самом деле тот я, который сейчас это рассказывает, — это другой человек, а того уже нет и у не-го уже нет шансов вновь появиться….