Трудно быть богом

Он лежал на травянистом пригорке и смотрел на облака, плывущие в глубоком синем небе. Ему было хорошо и покойно, но на соседнем пригорке сидела колючая костлявая боль. Она была вне его и в тоже время внутри, особенно в правом боку и в затылке. Кто-то рявкнул: "Сдох он, что ли? Головы оторву!" И тогда с неба обрушилась масса ледяной воды. Он действительно лежал на спине и смотрел в небо, только не на пригорке, а в луже, и небо было не синее, а чёрносвинцовое, подсвеченное красным. "Ничего, - сказал другой голос. - Они живые, глазами лупают." Это я живой, подумал он. Это обо мне. Это я лупаю глазами.

Тут он заметил, что неподалёку остановились двое штурмовиков, глазеют на него и скалят зубы. <...> На секунду он потерял контроль над собой. Он шагнул к штурмовикам, рука его непроизвольно поднялась, сжимаясь в кулак. Видимо, лицо его изменилось страшно, потому что насмешники шарахнулись и с застывшими, как у паралитиков, улыбками торопливо юркнули в таверну.
Тогда он испугался. Ему стало так страшно, как было только один раз в жизни, когда он <...> ощутил первый приступ малярии. Неизвестно, откуда взялась эта болезнь <...> но он навсегда запомнил потрясение, испытанное им, совершенно здоровым, никогда не болевшим человеком, при мысли о том, что в нём что-то разладилось <...>.
Я же не хотел, подумал он. У меня и в мыслях этого не было. Они же ничего особенного не делали <...>. Ведь я их чуть не зарубил, вдруг понял он. Если бы они не убрались, я бы их зарубил. <...> Озверел...

Во дворе тихонько ржанул и переступил копытами хамахарский жеребец. Послышалось низкое ровное гудение, до слёз знакомое и совершенно здесь невероятное. ... Румата стал подниматься, и в ту же минуту из ночной темноты в комнату шагнул дон Кондор <...>
Румата вскочил, едва не опрокинув скамью. Он готов был броситься, обнять, расцеловать его в обе щёки, но ноги, следуя этикету, сами собой согнулись в коленях, шпоры торжественно звякнули, правая рука описала широкий полукруг от сердца и в сторону, а голова нагнулась <...> Дон Кондр сорвал бархатный берет с простым дорожным пером, торопливо, как бы отгоняя комаров, махнул им в сторону Руматы <...>

А кое-кто видел, как среди бела дня дорогу пересекал, бормоча свои жалобы , голый вепрь Ы, проклятый святым Микой...
<...>
Говорили, что в ненастные ночи идолы сами собой выкапываются из земли, выходят к дороге и подают знаки.
<...>

• Это мы говорим, будто мы выдумываем. На самом деле всё давным-давно выдумано. Кто-то давным-давно всё выдумал, сложил всё в ящик, повертел в крышке дыру и ушёл... ушёл спать... Тогда что? Приходит отец Кабани, закрывает глаза, с-суёт руку в дыру. - Отец Кабани посмотрел на свою руку. - Х-хвать! Выдумал! Я, говорит, это вот самое и выдумал!.. <...> Сую руку - три! Что? Горючая вода... Зачем? Сырые дрова разжигать... А?!