The Blade Itself

Глокте он предложил расположиться в другом кресле – тоже роскошном, но явно очень неудобном. «Хотя меня это не сильно беспокоит. Обычное неудобство – это для меня вполне приемлемо».

Умный лжец смешивает ложь с правдой, а этот навыдумывал столько, что я не знаю, с чего начинать.

Это опасно. Очень опасно. Копнешь слишком глубоко - и выкопаешь себе могилу».

— Расскажите мне, капитан, как вы познакомились с моим братом?
— Ну, он мой непосредственный начальник. Кроме того, мы вместе фехтуем. — Его мозги снова заработали. — Но… вы ведь и сами все знаете.
Она усмехнулась.
— Конечно, но моя гувернантка придерживалась мнения, что надо позволять молодым людям принимать участие в беседе.

- Передай отцу, что он должен прийти сам. Я не трачу время на глупцов и младших сыновей. Я старомоден — предпочитаю говорить с головой лошади, а не с ее задницей.

Люди исчезли, исчез парк, город, весь мир. Джезаль бесконечно долго смотрел сверху вниз на лицо Арди. Он пытался запечатлеть в памяти каждую ее черту. У него было необъяснимое ощущение, что память об этой улыбке поможет ему преодолеть многие испытания.

Лишены страха мёртвые, а я не жажду присоединиться к ним.

— Мы тут устроили им кое-чего, пока вы двое дрыхли. Некоторые получили от нас теплые постельки и теперь спят в них. Может, даже слишком теплые. — Мы их сожгли, — пояснил Молчун. Он уже наговорил столько, сколько обычно ему хватало на целый день.

— Может, присядешь, Тул? — спросил Ищейка. — Удобных камней здесь полно. У огня теплее, и все такое. Сядь, дай своим топталкам отдохнуть, а то я начинаю дёргаться.