Собрание сочинений в 4 т. Том 1. Записки юного врача. Записки на манжетах. Рассказы. Белая гвардия

Я долго росла до этой книги. Начинала несколько раз, но все откладывала. И вот, наконец, поняла, что просто обязана была ее прочитать. И все равно книга произвела мощнейшее впечатление, словно обухом по голове. Я всем сердцем болела за Турбиных, которые были вынуждены бороться за самих себя в водовороте событий, которые потрясли страну в то время. И язык книги потрясающий. Благодаря коротким рваным предложениям и многоголосию, созданному автором, не покидало ощущение, что тогда у людей не было ни одной спокойной минуты. Самое ужасное то, что война нескончаема. То там, то тут вспыхивают очаги отчаяния, в которых даже в это самое мгновение люди сидят, как на пороховой бочке, и не знают, что им готовит день завтрашний. Это страшно.

Не то чтобы полный восторг, но по первым ощущениям рассказ понравился. Жутко, конечно, читать подробности операции и вообще о физическом состоянии той девушки. Но у Булгакова есть какой-то дар: он даже простому читателю помогает взглянуть на ситуацию глазами хирурга и избавиться от излишней трепетности, когда речь идет о спасении жизни. Наверное, по той причине, что сначала вместе с главным героем испытываешь чувство надвигающегося ужаса и страха перед необходимостью на практике использовать скальпель, а потом отбрасываешь сантименты и становишься кем-то вроде ассистента, которому нельзя отвлекаться на собственные мысли и надо думать о работе с холодным рассудком.

Мне финал как раз-таки понравился. Полотенце не стало сувениром. Оно было должным образом использовано по назначению. Только самая любимая вещь может износиться. Это значит, что она нравится и ею хочется пользоваться. Самые любимые детские игрушки, например, не могут оставаться новенькими и красивенькими. Потому что либо сувенир, либо любимое. В этом случае с полотенцем оно послужило как раз не сувениром, а любимым предметом. Врач отдал дань подарку сполна.

Морфий это своего рода короткий пересказ состояний наркомана морфиниста. От лёгких головных болей до полного разрушения. Одного понимания что ему будет хорошо уже достаточно для зависимости и отрицание этого ещё больше затягивает на дно. Состояние когда зависимый человек пытается обмануть себя, убеждая что может остановится в любой момент, не замечает того что переходит от пристрастия к физическому бессилию перед морфием. Обманывая близких, морфий подчиняет рассудок зависимого и подчиняет его своей воле. Наркоман готов преодолеть любые трудности, оправдать любую ложь, создавая благоприятные условия для развития своей тяги к морфию.

Не смотря на мою нелюбовь к МиМ, этот рассказ пришелся по душе, и теперь я жажду "Записок юного врача".
Будучи человеком темным, была удивлена автобиографичностью происходящего. Сноски, которые содержат в себе пересечения рассказа с реальностью Булгакова были особенно ценны.
Так уж выходит, что достоверностью событий принято рекламировать книги (зачастую итог выходит плачевный), и я рада, что этот рассказ не из таких. Читая его, чувствуешь будто автор ведет беседу вида один-один с читателем (если не сам с собой).

Декабрь для меня неразрывно связан с "Белой гвардией" Булгакова:
"Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь. О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем!"
Эта книга для меня - олицетворение ДОМА, СЕМЬИ, тех незаметных, но таких необходимых вещей, из которых складывается УЮТ.
Вот это:
"Много лет до смерти, в доме N_13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади "Саардамский Плотник", часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях".
И еще:
"Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, - все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных".
И конечно же, это:
"Четыре огня в столовой люстре. Знамена синего дыма. Кремовые шторы наглухо закрыли застекленную веранду. Часов не слышно. На белизне скатерти свежие букеты тепличных роз, три бутылки водки и германские узкие бутылки белых вин. Лафитные стаканы, яблоки в сверкающих изломах ваз, ломтики лимона, крошки, крошки, чай..."

Свою старую развалившуюся на части "Белую гвардию" я перечитываю каждый декабрь, уже много лет. Потому что, когда за окнами темно, холодно и тоскливо, эта книжка дарит уют и тепло, и - несмотря на все описываемые там события - ощущение того, что все в порядке.

Прочитана в рамках флэшмоба 2013 5/15

Спасибо большое советчику murpfy . Благодаря флэшмобу я открываю все новые и новые замечательные книги. Эта книга - еще один шедевр. Несомненно, Булгаков - великий писатель, его книги - маленькие, прекрасные жители нашего мира, прекрасны и одновременно тяжелы. Мне было тяжеловато читать , несколько раз я порывалась отложить до лучших времен, но все таки дочитала и мне понравилось, не смотря на увлечение доктора этим проклятым морфием. Теперь, многие мои одногруппники тоже решили ознакомиться с этим произведением. Все таки иногда полезно читать на парах, люди начинают от скуки интересоваться и в конце концов начинают читать. Теперь все читают "Морфий" и обсуждают вместе со мной. Булгаков - невероятен.

Для лучшего понимания происходящего стоит ненадолго окунуться в историю того самого 1918года. В историю Украины, чтобы увидеть кем был Петлюра, как он относился к большевикам, откуда взялся гетман и почему бежал. В эти несколько дней, даже почти в один в Городе сошлись сразу 4 силы – отступающие белые офицеры, бежавшие гетман и соратники, сильные петлюровцы и тянущие свою длань пролетарии Москвы.  И в этом политическом хаосе – семья  Турбиных. Их хрупкий мир русской интеллигенции уже стремительно рушится, и падение Города едва не оборачивается личной трагедией семьи.

Роман во многом автобиографичен и есть в нем от того некая живость, теплота и понимание. Но есть и назавершенность – она ощущается во всем. Что стало потом с Турбиными? Ведь они были  на стороне проигравших, хотя в эти самые дни еще того не поняли. Что-то  можно проследить по судьбам их прототипов, но это лишь сухие факты.