Река Оккервиль

Внезапно мне понравилось. Несмотря на малый объем,несмотря на сумбурность повествования, рассказ оказался очень... правильным и ёмким.

Главная героиня одинокая старушка преклонного возраста, живущая в коммунальной квартире. В молодости она была красавицей, трижды выходила замуж, но последний брак оказался неудачным. И был в ее жизни особый мужчина, звавший переехать к нему. Но несмотря на большое чувство она испугалась и так и не решилась уйти от мужа, а потом сожалела об этом до самой смерти.

Оценка 10 из 10

Только что прочитала о "Черном квадрате" Малевича. Я не знала об этих фактах. О первой выставке, о значении квадрата. Только иногда могла хмыкнуть в сторону "Квадрата", мол: ффф, "картина"! Еще чего. Но ведь за это платят деньги. Огромные. За что??? За смерть. За смерть искусства? Что после "Квадрата" его уже нет? Всё сожрал квадрат? Татьяна Толстая пишет о "квадрате" Льва Николаевича Толстого. Немножко. Впрочем, и о Малевиче не так уж много. Но как мощно! Почитайте, не буду рассказывать. Мурашки от такого описания. Квадрат=смерть? Вершина? Ноль? Почему он, пес его возьми, так притягивает к себе? Читайте. Там всего-ничего текста. Но как явно ты его(квадрат) ощущаешь!
Браво, Татьяна Никитична. Такого объяснения странной работы странного художника, наверное, я и ждала. Спасибо.
Здесь и здесь можно послушать о Черном квадрате и не только.

В рассказе Татьяны Толстой «Факир» два главных персонажа, хотя cначала может показаться, что только один. Фокус рассказа сосредоточен на некоем Филине, экстравагантной и колоритной фигуре. Он как бы стоит на сцене и притягивает все внимание, он творит вокруг себя совершенно особенный, ни на что не похожий, мир.

Но вскоре становится ясно, что Филин видится нам через призму представлений о нем Галины, через которую читатель и знакомится с героем. Это она делает Филина волшебником и противопоставляет удивительный мир его жизни своей мрачной, как она думает, и заурядной действительности.

В рассказе как бы существует два параллельных мира. Один – «дворец Филина, розовая гора, украшенная семо и овамо разнообразнейше, – со всякими зодческими эдакостями, штукенциями и финтибрясами: на цоколях – башни, на башнях – зубцы, промеж зубцов ленты да венки, а из лавровых гирлянд лезет книга – источник знаний, или высовывает педагогическую ножку циркуль, а то, глядишь, посередке вспучился обелиск, а на нем плотно стоит, обнявши сноп, плотная гипсовая жена, с пресветлым взглядом, отрицающим метели и ночь, с непорочными косами, с невинным подбородком… Так и чудится, что сейчас протрубят какие-то трубы, где-то ударят в тарелки, и барабаны сыграют что-нибудь государственное, героическое».

Если перевести это менее образный обыденный язык – живет наш герой в сталинской высотке в центре Москвы, и это придает ему черты прямо сказочного персонажа: «Сам Филин тоже не оскорбит взгляда – чистый, небольшой, в домашнем бархатном пиджаке, маленькая рука отяжелена перстнем. Да не штампованным, жлобским, «за рупь пятьдесят с коробочкой», – зачем? – нет, прямо из раскопок, венецианским, если не врет, а то и монетой в оправе – какой-нибудь, прости господи, Антиох, а то поднимай выше… Таков Филин. Сядет в кресло, покачивая туфлей, пальцы сложит домиком, брови дегтярные, прекрасные анатолийские глаза – как сажа, бородка сухая, серебряная, с шорохом, только у рта черно – словно уголь ел». Что-то такое одновременно и восточное – «анатолийские глаза», и западное – венецианский перстень, создают магию, перед которой Галина не способна устоять.

Теперь взглянем на второй мир, в котором живет сама героиня:

Так видится Галине ее район за окружной дорогой, где даже волки несчастны. В первом мире – перстни, табакерки, бисерные безделушки, бархатный пиджак и янычарские тапки, специальная щетка для бороды, пасхальные яйца, крахмальная скатерть, тарталетки по особому старинному рецепту, ананасы, и экзотические пассии Филина. Во втором – полиэтиленовые пакеты на всякий случай – вдруг что в универсаме будет, стояние в очередях за продуктами, каша в кастрюле, «унылые зеленые обои, граненый стаканчик абажура в прихожей <…> и прикнопленная к стене цветная обложка женского журнала» – все тускло и безрадостно.

И разговоры у Филина необыкновенные, в них фигурируют необычные личности, причудливые фамилии и фантастические обстоятельства, такие фантастические, что только розовые очки героини не позволяют ей видеть в них чистый вымысел. И люди к нему приходят необыкновенные, но вот что странно: вырванные из магического ореола его «замка», они сразу же теряют свои особенные качества и становятся заурядными и даже неприятными личностями.

Татьяна Толстая не высказывает свою позицию явно, она как бы позволяет Галине вести основную партию, но голос автора проявляется в ироническом стиле, эта ирония стоит за восторгами и горестными восклицаниями героини.

И вдруг – возвращение на землю. Волшебник оказывается шарлатаном, замок принадлежит не ему, розовые очки спадают и Филин уже не султан, а заурядный и потертый врун. Воздушный замок рухнул, Галина возвращается на свои безрадостные, но честные окраины, ей нужно срочно все переосмыслить по-новому.
Постмодернистская позиция Татьяны Толстой здесь проявляется в том, что она демонстрирует, как субъективны миры, в которых мы живем. Пресловутый «квартирный вопрос» заставляет героиню создать две параллельных реальности – желанный, радостный мир центральной столицы, где «султанствует» Филин и мрачный мир своей обычной квартиры, да что квартиры – жизни, за окружной.

Галина «сама обманываться рада», пока Филин является для нее носителем желанной, но недостижимой мечты, и его даже не упрекнуть в циничном обмане, он просто как бы отвечает на ее ожидания. И тут стоит обратить непристрастный взгляд на самого заглавного персонажа, посмотреть на него не глазами Галины, сначала идеализирующей его, а потом бросающейся в противоположную крайность. Перед нами творец своего собственного мира, который он выстраивал годами.

Его обман, по всей видимости, не корыстен, он просто играет роль и наслаждается ей. При помощи продуманных деталей, он создает вокруг себя ореол особенности. Если Галину может сделать счастливой обладание вожделенной жилплощадью в центре Москвы, то его вполне устраивает положение самозванца, он комфортно живет на чужих метрах, он превращает заурядное изделие из ближайшей кулинарии в необыкновенный раритет, и, не моргнув глазом, называет треску «судаком орли», он делает заурядных людей угощением своего вечера, и они становятся блестящими рассказчиками, талантами. Своих женщин он также подает, как что-то исключительное. И, кажется, он сам верит своим историям и упивается волшебством им же созданного момента.

Следует пояснить, почему Филин не корыстен «по всей видимости» – потому что мы ничего про него не знаем: чем он занимался, откуда брал деньги, какое у него было образование. Его фантазии, насыщенные историческими персонажами и событиями, выдают в нем человека до некоторой степени образованного, но, опять-таки, «по всей видимости». У читателя нет реального Филина, а есть только миф, который он создает о себе, к которому добавляются субъективные оценки Галины.

Нужно обратить внимание на то, что рассказ называется «Факир», тогда как это слово в нем ни разу не употребляется, и это интересный прием, которым автор как бы расширяет пространство произведения. Это название будет вести читателя через повествование, оставив в конце с вопросом: «Но почему «факир»»?
Факир – слово двуликое. В привычном для нас понимании – это восточный маг и фокусник, и эмоциональный пассаж в конце рассказа дает отсылку к этому значению. «Мы стояли с протянутой рукой – перед кем? Чем ты нас одарил? Твое дерево с золотыми плодами засохло, и речи твои – лишь фейерверк в ночи, минутный бег цветного ветра, истерика огненных роз во тьме над нашими волосами». Изначально же этим словом называли нищих дервишей, религиозных аскетов и мудрецов. Постепенно факиры выродились и превратились в фокусников, развлекающих публику на улицах. В современной Индии это слово имеет оттенок презрительности: факир значит нищий.

При внимательном чтении можно отыскать еще один скрытый подтекст, отсылающий к булгаковской «магии и ее разоблачению», хотя утверждать наверняка, что он есть, сложно. Вполне возможно, что это уже читательское «сотворчество». В 1986 году, когда был написан «Факир», роман Булгакова «Мастер и Маргарита» еще не был таким популярным, но искушенные любители словесности его уже читали, поэтому Татьяна Толстая могла черпать в нем источник вдохновения, иронично выставив в качестве своего персонажа мага, живущего в огромной квартире в центре города: «вощеный паркет безбрежной площадки» как бы отсылает к воландовским трюкам с пространством; внешность Филина, кстати сказать, довольно неопределенная, венецианский перстень, табакерки и прочие «финтибрясы» тоже перекликаются с деталями мира «иностранного консультанта»; его запас абсурдных историй напоминает скорее не самого Воланда, а его ассистентов Коровьева и Бегемота; кулинарные описания похожи на оды «яйцам пашот» и чему-то там еще из ресторана у Грибоедова; а также – нет, не бывает у Толстой случайных деталей – в рассказе фигурирует старуха, «одна в трехкомнатной квартире в бельэтаже на Патриарших прудах». И как тут не вспомнить «квартирный вопрос»?

Итак, финал: превратив султана в нищего, наша героиня бежит от опустевшего алтаря, от своего развенчанного божества, не выдержавшего проверку реальностью, почти как Поплавский, получивший курицей по шее, из «нехорошей квартирки». Янтарная башня рухнула и трубы больше не трубят. Потеряв свою антитезу, мир за окружной уже не кажется таким мрачным и в финале даже проглядывает недвусмысленно выраженная надежда: «Впереди – новая зима, новые надежды, новые песни». Расставаться с иллюзиями больно, но это как глоток свежего воздуха звенящей поздней осенью, как пробуждение от зачарованного сна.

А что же с факиром? Он остается там, где и был, и будет продолжать свои фокусы. Правда, ему придется поискать новую публику, ведь его мир мистификаций требует зрителя, хотя Филин вполне комфортно себя чувствует и наедине с собой. Маленькая деталь: когда Галина врывается к нему, чтобы высказать свое презрение, она видит: «Он был один, и нагло ел треску под музыку Брамса, и на стол перед собой поставил вазу с белыми гвоздиками». Филин не ждал гостей, Брамс и гвоздики были для него самого, а слово «нагло» происходит от обиды героини. И тут же порыв Галины разбивается об этот самодостаточный мир, факир заговаривает ее своими историями, и вот ей уже нечего сказать, еще немного и она растает и поддастся старой магии, но – слишком велико разочарование от крушения ею же придуманного мира. Она уходит собирать новую реальность на осколках старой, тогда как Филин продолжает царить в своем мифе. Так заканчивается история о столкновении двух миров, а главная мораль ее – люди сами творят свою реальность и выбирают, в каком мире жить, хотя часто и не вполне осознанно. Поэтому – измени себя, изменится и мир.

Я не очень люблю малые жанры - предпочитаю погружение с головой в многостраничные полотна, когда ты пропитываешься насквозь атмосферой романа, проживаешь, как свою, судьбы героев, успеваешь забыть о том, кто ты есть на самом деле.

Рассказы могу прочитать с интересом, но чаще всего быстро их забываю.

Татьяна Толстая же смогла меня зацепить и заставить неоднократно возвращаться к томику рассказов, перечитывать, раздумывать, даже в разговорах упоминать и к слову приводить примеры из этой книги.

К примеру, рассказ "Свидание с птицей" оказался довольно отрезвляющим и полезным для-меня-как-для-мамы.

Вот это поворот! Вот уж не думала я сегодня писать рецензии. Как не думала и знакомиться с Татьяной Толстой из-за антирекомендаций знакомых. Но жизнь взяла и повернулась так, что в результате - прочитано! Судя по всему мне ещё и по сценречи этот рассказ нужно готовить, ну да я и не против)

Ну, вы же уже поняли, что мне понравилось?

Итак, что тут у нас?

Рассказ о первого лица, воспоминания и домыслы об одной интересной и неоднозначной истории. Приятный юмор, даже сарказм, были просто замечательно весёлые моменты. Но при этом смешное гармонично переплетается с грустным и задумчивым. Персонажи интересны лично мне, но тут, понятно, дело субьективное. Тем не менее я  с уверенностью могу сказать, что они не односторонние, а потому не картонные. Рассказ интересный, оригинальный и многогранный. А самое главное...Автору неким непостижимым образом удалось побороть моё презрение к романтике, как к основной теме повествования. Впрочем нет, отнюдь не непостижимым. Просто я до этого момента сильных и цепляющих романтических книг не встречала - это во первых. А во вторых романтикой "Соню" не смотря на её непосредственное присутствие ох как сложно, ведь всё в данном случае глубже. Может быть я даже пересмотрю отношение к жанру в целом. Для тех, у кого, как и у меня, с данным жанром чаще всего не складывается, отдельно подчёркиваю: оригинально, без розовых соплей, странно, необычно, смешно и грустно одновременно. Скорее всего вы подобного ещё не видели.

Рекомендую! Точно! Всем!

Ах да..Фразы и обороты автора порой зубодробительны и используются странные слова. Даже не в стиле зубодробизмов Толстого, а из ряда описаний Уайльда в его знаменитом "Портрете.." Но вот этот стиль я даже люблю.

Милая Шура это рассказ который напоминает о том что от рождения до праха путь увы не долгий. И зачастую лишь старые фото и воспоминания остаются у нас в старости . Рассказ написан так как будто к 96 летней старушке приходит рассказчица и они пьют чай. А Милая Шура вспоминает мужей , настоящих и мнимых поклонников . А потом её не стало. И вот эта вот трогательность повествования перестраивается тем что люди выбросили из камуналки ее вещи. Письма в луже , в портрете проколоты глаза . Варвары хочется воскликнуть . И вдруг ты задумаеввешься о том что останется после тебя , неужели с твоими воспоминаниями вот так поступят . Следом другой вопрос почему мы так относимся к старикам ? Как вы скажете ? Бездушно ! Да рассказ сумбурный но он в точности передает то как пожилой человек рад поговорить хоть с кем то , и хоть с кем то поделиться воспоминаниями.

Перед нами предстает герой, увлеченный собственным, виртуальным миром, который он создал, аки свою зону комфорта. Хоть он и не столь альтруистичный и захватывающий, как хотелось бы, на первый взгляд - это его некая зона покоя, а покой, в его понимании - одиночество. Наедине с собой и пластинками Веры Васильевны, в музыку которой он, как прекрасный виртуоз, "погружался головой". Он, как и господин, Обломов - является адептом рефлексии и иллюзий.

Он настолько погружен в себя, что не замечает, происходящую вокруг действительность. Он живет в своём мирке, где посвящает место своей любимице в музыкальных изысканиях. Семейный быт, как и любая социальная активность - губительны для него.

Однако, Татьяна Толстая, берущая истоки из классической русской литературы, не оставляет роман без своего главного конфликта: противопоставления "рая" и "суровых реалий".
Когда главный герой узнает адрес своей возлюбленной, то, запечатленный азартом и "похотью" (как бы сказал Набоков) - отправляется на её торжество. Но, увы, иллюзиям свойственно рушится:

Надуманное "чудо" исчезает, а главному герою остается лишь невеликий выбор: оставить свой "рай" на месте, или же присоединиться к миру вульгарных и пошлых поклонников (Снова аллюзии к Набоковским штукам, да)..
И его выбор таков:

Таким образом, главный герой уходит от своей надуманной реальности - темы, которую так активно затрагивала писательница. Ведь жить в "вечном" детстве и иллюзиях - не её прерогатива: она считает это лишь неким, колоритно описанным, "раем", но всё, рано или поздно, проходит. "Рай" когда-нибудь заканчивается и наступает настоящая и суровая жизнь.

Для меня книга разделилась на 2 части. Первая - зарисовки о прошлом, печаль по давно ушедшим людям, детству, вот как-то проняло до глубины сердца. Под влиянием книги захлестнула ностальгия, до слез стало жаль, что ни на секундочку не вернуть себя маленькую, молодых родителей, веры, что мы никогда не умрем)) Помимо всего, очень красивый язык у книги, роскошный прямо. Хотя некоторые рассказы добрыми и не назовешь, но есть пара забавных вещиц - Факир, например, про стареющего вруна-авантюриста. Или Поэт и муза (вот есть у меня подруга, очень похожая на героиню)

Ну а вторая часть - понеслась, дикая фантасмагория: тут тебе и Пушкин, тут тебе Ленин со Сталиным, сумасшедший старичок-сомнамбула, полковники, серафимы, состарившиеся певицы. А больше всего раздражают историко-политические рассуждения. Ну сколько можно мусолить про мумифицированного Ленина, про коммуняк - надоело до чертиков. Был период, когда это было модно, но сейчас уже читать об этом противно. Ну и отсылки к богу тоже не очень - вообщем, намешано тесто, только несъедобное.
Отдельное спасибо автору за "Квадрат", в котором г-жа Толстая хорошо приложила псевдоискусство, начиная от Черного квадрата и заканчивая современными инсталляциями, которые чем гаже, тем популярнее.

Современный человек с начала XX века, когда понятие «грех» официально было упразднено вместе с религией, научился прощать себе свои гадкие поступки по отношению к ближнему. Поэтому, наверное, именно у нас возникла «крылатая» фраза: «У нас потерпевшие всегда виноваты». Но есть Высший Суд – пламень небесный -, не дающий человеку спокойно встречаться с тем, к кому был несправедлив. Недалекие люди с мещанским отношением к жизни испытывают разрушительную (прежде всего по отношению к собственной душе) злость к тому, кто своим существованием напоминает им о низости их поступка, их «бесит» любым словом и взглядом «жертва» несправедливости. А проблема состоит лишь в том, что грех, не искупленный покаянием, мучит грешника, даже если он даже себе боится признаться в этом…
Об этом рассказ Толстой «Пламень небесный», в котором писательница показала, как люди с двойными стандартами, считающие себя порядочными и доброжелательными, начинают ненавидеть несправедливо оболганного негодяем человека, которому не посчастливилось оказаться в их окружении…
Героиня рассказа, Ольга Михайловна, с удовольствием принимает у себя на даче лечащегося в санатории Коробейникова, который умеет их развлечь своими рассказами. И он рад общению: «ему тут хорошо, на этой даче, так все непринужденно, что он как-то про свои боли забывает», ведь в санатории ему одиноко.
И вдруг на даче появляется новый знакомый, скульптор Дмитрий Ильич, претендующий на то внимание общества, которым до этого пользовался Коробейников. И запросто опорочил соперника, обвинив в «присвоении» его стихов…Все поверили его россказням о Коробейникове, ведь почти традицией «приличных» людей стало «уличать» тех, кто хоть чем-то отличается от них. И тут же переменить мнение по отношению к человеку, а затем и поведение. Теперь Коробейников уже не забавен: он «плетет свою чушь», «хлюпает чаем и чавкает кексом». «Они глядят на него пристально, твердыми, как орехи, глазами». «И каждый думает что-нибудь неприязненное». И не потому, что «воровство» Коробейникова — настоящая правда. Они хотели уличить его, мечтали об этом подсознательно. И им это удалось.
Коробейников понимает, что отношение к нему изменилось, «не может этого не чувствовать». Но, как по-настоящему интеллигентный человек, он не обвиняет их, а ищет причину в себе: «ему кажется, что причина неудовольствия в его рассказах... он повторяется... им это неинтересно». Он не понимает, что это чужие для него люди и напрасно рассчитывает на их понимание.
И даже «раскаяние» Дмитрия Ильича уже не спасает положение: Коробейникова не хотят видеть, ведь «неловко же смотреть в глаза человеку, которого зазря обгадили». Никто не хочет чувствовать укоры совести за то, что они сделали. Неудивительно, что Ольга Михайловна говорит: «Лучше бы он умер». Она рассчитывает, что тогда «всем будет спокойнее»...
Но в сгущающейся тьме « пламень небесный вслепую нашаривает свою жертву», ведь ничто в жизни не проходит бесследно и за все проступки приходится платить муками совести…