Белая гвардия. Собачье сердце. Дьяволиада. Роковые яйца. Записки юного врача. Морфий. Рассказы

Не то чтобы полный восторг, но по первым ощущениям рассказ понравился. Жутко, конечно, читать подробности операции и вообще о физическом состоянии той девушки. Но у Булгакова есть какой-то дар: он даже простому читателю помогает взглянуть на ситуацию глазами хирурга и избавиться от излишней трепетности, когда речь идет о спасении жизни. Наверное, по той причине, что сначала вместе с главным героем испытываешь чувство надвигающегося ужаса и страха перед необходимостью на практике использовать скальпель, а потом отбрасываешь сантименты и становишься кем-то вроде ассистента, которому нельзя отвлекаться на собственные мысли и надо думать о работе с холодным рассудком.

Мне финал как раз-таки понравился. Полотенце не стало сувениром. Оно было должным образом использовано по назначению. Только самая любимая вещь может износиться. Это значит, что она нравится и ею хочется пользоваться. Самые любимые детские игрушки, например, не могут оставаться новенькими и красивенькими. Потому что либо сувенир, либо любимое. В этом случае с полотенцем оно послужило как раз не сувениром, а любимым предметом. Врач отдал дань подарку сполна.

Эту книгу я хотела прочитать лет 10, с 6 класса. Даже папа тогда мне купил книгу Булгакова. Но сначала я думала, что сильно маленькая для его творчества, а потом как-то руки не доходили. И вот пришло наконец-то ее время.

Роман в большей части о том, что сложно изменить заложенную в человека природу, как не старайся. Даже пересадив мозг Клима в тело пса Шарика, все равно климовская натура проявляется, и он становится человеком грубым, неблагодарным, одним словом негодяеем, и абсолютно не ценит то, что для него делает Преображенский. Пес же, напротив, очень ценит и уважает профессора за предоставленный уют и тепло и готов на все, даже на различные операции, лишь бы не оказаться на улице.

Был в книге и неприятный для меня момент, когда из пса делали Шарикова, уж очень все в подробностях Булгаков описал, я такое читать не могу.
А так книга очень и очень хорошая. Я рада, что прочла ее именно сейчас, для 6 класса эта книга рановата.

Морфий это своего рода короткий пересказ состояний наркомана морфиниста. От лёгких головных болей до полного разрушения. Одного понимания что ему будет хорошо уже достаточно для зависимости и отрицание этого ещё больше затягивает на дно. Состояние когда зависимый человек пытается обмануть себя, убеждая что может остановится в любой момент, не замечает того что переходит от пристрастия к физическому бессилию перед морфием. Обманывая близких, морфий подчиняет рассудок зависимого и подчиняет его своей воле. Наркоман готов преодолеть любые трудности, оправдать любую ложь, создавая благоприятные условия для развития своей тяги к морфию.

Не смотря на мою нелюбовь к МиМ, этот рассказ пришелся по душе, и теперь я жажду "Записок юного врача".
Будучи человеком темным, была удивлена автобиографичностью происходящего. Сноски, которые содержат в себе пересечения рассказа с реальностью Булгакова были особенно ценны.
Так уж выходит, что достоверностью событий принято рекламировать книги (зачастую итог выходит плачевный), и я рада, что этот рассказ не из таких. Читая его, чувствуешь будто автор ведет беседу вида один-один с читателем (если не сам с собой).

Декабрь для меня неразрывно связан с "Белой гвардией" Булгакова:
"Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь. О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем!"
Эта книга для меня - олицетворение ДОМА, СЕМЬИ, тех незаметных, но таких необходимых вещей, из которых складывается УЮТ.
Вот это:
"Много лет до смерти, в доме N_13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади "Саардамский Плотник", часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях".
И еще:
"Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, - все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных".
И конечно же, это:
"Четыре огня в столовой люстре. Знамена синего дыма. Кремовые шторы наглухо закрыли застекленную веранду. Часов не слышно. На белизне скатерти свежие букеты тепличных роз, три бутылки водки и германские узкие бутылки белых вин. Лафитные стаканы, яблоки в сверкающих изломах ваз, ломтики лимона, крошки, крошки, чай..."

Свою старую развалившуюся на части "Белую гвардию" я перечитываю каждый декабрь, уже много лет. Потому что, когда за окнами темно, холодно и тоскливо, эта книжка дарит уют и тепло, и - несмотря на все описываемые там события - ощущение того, что все в порядке.

Ох и смелая же эта книга для того времени!
С какой неприкрытой издевкой критикуется сама революция и пришедшие за ней порядки и правила. Совершенно неудивительно, что "Собачье сердце" так долго числилось в запрещенных книгах...
Не умеют так в наше время писать, не умеют...

И снова Булгаков, и снова неоднозначные впечатления от книги. Булгакова мы проходили еще в школе, но впечатление осталось до сих пор. Причем неизгадимое.
Кто-то считает автора гением, кто-то говорит, что у него не все в порядке с психикой. Я же не берусь ставить диагноз автору. Я лучше попробую разобраться со смыслом произведения.
"Труд сделал из обезьяны человека" - говорил Дарвин, но Михаил Афанасьевич пошел куда дальше - попытался сделать из собаки человека. "Продуктом" его деятельности стал Шариков, в прошлом, видимо, просто Шарик. Бессмысленно, ведь собака, сколько ее не учи, по сути своей, всегда останется собакой. Даже имея паспорт.
Булгаков блестящий сатирик. И на примере Шарикова, автор высмеивал людей, живших в то время. Людей, которые только носят это название. Внешне человек, а внутри ... сердце. И как бы хотелось, чтобы таких "шариковых" было как можно меньше. А для этого, нужно просто воспитывать детей, прививая с детства нормы морали и нравственности.