Над пропастью во ржи. Выше стропила, плотники. Симор: Введение. Фрэнни. Зуи. Девять рассказов

Иногда на нее и смотреть не хочется, видишь, что она дура дурой, но стоит ей сделать что-нибудь мило, я уже влюбляюсь.

«— Вы помните яблоко из Библии, которое Адам съел в раю? А знаете, что было в том яблоке? Логика. Логика и всякое Познание. Больше там ничего не было. И вот что я вам скажу: главное — это чтобы человека стошнило тем яблоком, если, конечно, хочешь увидеть вещи, как они есть.»

Certain things they should stay the way they are. You ought to be able to stick them in one of those big glass cases and just leave them alone. I know that's impossible, but it's too bad anyway.

Я как начну врать, так часами не могу остановиться. Буквально часами.

Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застекленную витрину и не трогать. Знаю, что так нельзя, но это-то и плохо.

От логики надо избавиться прежде всего.

Я отчасти атеист. Христос мне, в общем, нравится, но вся остальная муть в Библии — не особенно. Взять, например, апостолов. Меня они, по правде говоря, раздражают до чёртиков. Конечно, когда Христос умер, они вели себя ничего, но пока он жил, ему от них было пользы, как от дыры в башке. Всё время они его подводили. Мне в Библии меньше всего нравятся эти апостолы.

Мне всегда смешно. Вечно я говорю "очень приятно с вами познакомится", когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь говорить с людьми, приходиться говорить всякое.

А люди всегда думают, что они тебя видят насквозь. Мне-то наплевать, хотя тоска берет, когда тебя поучают- веди себя как взрослый.

В три часа дня я сложил в вещевой мешок все свои пожитки, включая брезентовую сумку от противогаза, набитую книгами, которые я привез из-за океана (противогаз я вышвырнул в иллюминатор на "Мавритании" еще с месяц тому назад, прекрасно понимая, что, если враг когда-нибудь в самом дел_е применит газы, я все равно не успею нацепить эту чертову маску вовремя).