Zen and the Art of Motorcycle Maintenance: An Inquiry Into Values

…Я собирался сказать, что машина не реагирует на твою личность, но она реагирует на твою личность. Просто реагирует она на твою подлинную личность – ту, что поистине чувствует, мыслит и действует, а не на ложные, раздутые образы личности, которые выдумывает эго. Из ложных образов воздух выходит так быстро и окончательно, что хочешь не хочешь, а вскоре обломаешься, если строил сметку на эго, а не на Качестве.
Если скромность тебе дается нелегко или неестественно, единственный выход – все равно симулировать скромность. Стоит намеренно допустить, что бестолков, уровень сметки у тебя скакнет вверх – сами факты докажут, что такое допущение верно. Так сможешь продолжать, пока фактам не придет срок доказать, что допущение было не верно.
Мандраж, следующая ловушка сметки – некая противоположность эго. Уверен, что все сделаешь не так, поэтому боишься вообще что-то делать. Зачастую именно из-за этого, а вовсе не из-за «лени» тебе так трудно начать. Эта ловушка мандража возникает из повышенного желания, и чрезмерная суета может привести к любым ошибкам. Чинишь то, что не надо, гоняешься за воображаемыми неисправностями. Приходишь к скоропалительным выводам и ляпаешь ошибки из-за собственной нервозности. А когда напортачишь, это лишь укрепляет твою первоначальную недооценку себя. Отсюда новые ошибки, от них еще больше недооценки – и так далее, круг сам себя накручивает.
По-моему, лучший способ вырваться из такого круговорота – выразить все свои тревоги на бумаге. Прочти по возможности все книги и журналы по своему предмету. Мандраж этому только поспособствует, и чем больше читаешь, тем больше успокаиваешься. Помни, ты стремишься к душевному покою, а не просто к отремонтированной машине.
Начиная ремонт, составь на листках бумаги список того, что нужно сделать, а потом разложи карточки в нужной последовательности. Чем больше их раскладываешь и перекладываешь, тем больше мыслей приходит в голову. Потратишь время на это – сэкономишь на машине, все окупится стократно, зато без лишней суеты, дров не наломаешь.
Мандраж слегка уменьшится, если вспомнишь, что нет в природе такого механика, который ни разу ничего не запорол. Но между тобой и платным механиком есть разница: когда портачит он, ты об этом не подозреваешь, а просто платишь, и дополнительные расходы плавно растекаются по всем твоим счетам. А если ошибаешься сам, по крайней мере, у тебя есть преимущество – чему-то научишься.
Следующая ловушка сметки – скука. Она противоположна мандражу и обычно идет рука об руку с проблемами эго. Скука значит, что ты сошел с пути Качества, ничего не видишь свежим взглядом, утратил свой «ум новичка», а твоему мотоциклу грозят кранты. Скука значит, что твой запас сметки истощился, его надо сначала восполнить, а потом работать дальше.
Когда скучно – стой! Сходи в кино. Включи телевизор. Брось все к чертовой матери. Что угодно, только не трогай машину. Если не остановишься, случится Большая Ошибка – и тогда вся твоя скука плюс Большая Ошибка вместе сшибут тебя с ног и выбьют всю сметку. Там-то и засядешь по-настоящему.
Мое любимое лекарство от скуки – сон. Когда скучно, заснуть легко, а после долгого отдыха трудно скучать. Следующий любимец – кофе. Работая с машиной, я всегда включаю кофейник. Если ни то ни другое не помогает, значит, беспокоят и отвлекают проблемы Качества поглубже. Скука – сигнал: обрати внимание на эти проблемы (ты и так обращаешь), сначала возьми их в оборот, а потом работай с мотоциклом дальше.
Для меня самая скучная задача – мыть машину. Пустая трата времени, нет? Машина пачкается, едва на нее сядешь. Джон всегда держит свой «BMW» в образцовом состоянии. Любо-дорого смотреть, а мой вечно какой-то замызганный. Вот типичный классический ум: внутри работает как часы, а снаружи выглядит неопрятно.

Формы и манеры - их ненавидят лучшие и обожают худшие. Год за годом, десятилетие за десятилетием маленькие "читатели" с передних парт, имитаторы с милыми улыбками и аккуратными авторучками выходят получать свои Аристотелевы пятерки, а те, у кого подлинное areté, молча сидят позади, не понимая, что с ними происходит и почему им так не нравится этот предмет. И сегодня в тех немногих Университетах, где считают нужным преподавать классическую этику, студенты вслед за Аристотелем и Платоном бесконечно возятся с вопросом, который в Древней Греции вообще не было необходимости задавать: "Что есть Благо? И как нам его определить? Поскольку его определяют по-разному, как нам узнать, что благо вообще есть? Некоторые утверждают, что благо - в счастье, но как нам узнать, в чем счастье? И как определить счастье? Счастье и благо - не объективные термины. Мы не можем работать с ними научно. А коль скоро они не объективны, значит, просто существуют у нас в уме. Поэтому хочешь быть счастливым - просто передумай. Ха-ха, ха-ха."

Наверное, если мы хотим переделать мир, лучше приспособить его для жизни, делать это надо не разговорами об отношениях политического характера — они неизбежно дуалистичны, полны субъектов, объектов и отношений между ними; и не программами, где излагается, что надо делать другим. Думаю, при таком подходе начинают с конца, предполагая, что конец и есть начало. Программы политического характера — важные конечные продукты социального качества, они могут принести пользу, только если верна внутренняя структура общественных ценностей. А те верны, только если верны индивидуальные ценности. Улучшать мир нужно сначала в собственном сердце, голове и руках, а уж потом выбираться наружу. Пусть другие болтают о том, как устроить судьбу человечества. Я лучше поболтаю о том, как починить мотоцикл. Сдается мне, в этом больше вечной ценности.

В одном из классов он предложил всем целый час писать о своём большом пальце. Все как-то странно посмотрели на него вначале, но все справились с заданием, и никто не жаловался на то, что “нечего писать”.
В другом классе он сменил тему с пальца на монету, и все студенты целый час писали ему об этом. В других классах было то же самое. Некоторые даже спрашивали: “А надо ли писать об обеих сторонах её?” Как только они уловили мысль о том, что следует смотреть самому непосредственно, они увидели, что нет предела тому, что можно сказать.