Избранные сочинения в 4 томах. Том 1. Рассказы. 1883–1887

Мир освещался звездами, которые всплошную усыпали всё небо. Не помню, когда в другое время я видел столько звезд. Буквально некуда было пальцем ткнуть. Тут были крупные, как гусиное яйцо, и мелкие, с конопляное зерно... Ради праздничного парада вышли они на небо все до одной, от мала до велика, умытые, обновленные, радостные, и все до одной тихо шевелили своими лучами.

29-го декабря, в одиннадцать часов вечера, коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров…, выходя из портерной, что на Малой Бронной, в доме Козихина, и находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулся и упал под лошадь стоявшего здесь извозчика…

Тут за сто верст путевой собаки но сыщешь, а не то что почтовых.

Кобылка молодая, шустрая... Дай ей только разбежаться, так потом и не остановишь...

Выпьешь ты рюмку, а у тебя в животе делается, словно ты от радости помер.

Жизнь так полна внезапностей!

- Бог тебя знает, как об тебе понимать надо,- продолжает приставать
Птаха.- Мужик - не мужик, барин - не барин, а так, словно середка какая...
Намеднись в пруде я решета мыл и поймал такую вот, с палец, гадючку с
зебрами и хвостом. Спервоначалу думал, что оно рыба, потом гляжу - чтоб ты
издохла!- лапки есть. Не то она рыбина, не то черт его разберет, что оно
такое... Так вот и ты... Какого ты звания?

И тут на всех лицах, во всех неподвижных, устремленных на него взглядах, он прочел не сочувствие, не сострадание, которых он терпеть не мог, а что-то другое, что-то мягкое, нежное и в то же время в высшей степени зловещее, похожее на страшную истину, что-то такое, что в одно мгновение наполнило его тело холодом, а душу невыразимым отчаянием.

Ах, ma chere, если б ты знала, как любят меня мои медведи! Председатель земской управы Марфуткин после завтрака припал к моей руке, долго держал ее у своих губ и, смешно замотав головой, заплакал: много чувства, но нет слов!

Взяло меня зло. Обидно стало, что нынешний народ забылся в своеволии и неповиновении, я размахнулся и... конечно, не то чтобы сильно, а так, правильно, полегоньку, чтоб не смел про ваше высокородие такие слова говорить...