Вечера на хуторе близ Диканьки. Миргород

Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.

Нет, этого уже невозможно выгнать: он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдаёт немного водкою.

Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.

Для человека нет большей муки, как хотеть отомстить, и не мочь отмстить.

После этого тут же высек он пребольно Ивана Федоровича по рукам. И дело: руки виноваты, зачем брали, а не другая часть тела.

Козацкие сердца, когда встретятся где, как не выбьются из груди друг другу навстречу!

Солнце убралось на отдых; где-где горели вместо него красноватые полосы; по полю пестрели нивы, что праздничные плахты чернобровых молодиц.

Тут дед принялся угощать черта такими прозвищами, что, думаю, ему не один раз чихалось тогда в пекле.

Уж когда молчит человек, то, верно, зашиб много умом.

Огромный огненный месяц величественно стал в это время вырезываться из земли. Еще половина его была под землею, а уже весь мир исполнился какого-то торжественного света. Пруд тронулся искрами. Тень от деревьев ясно стала отделяться на темной зелени.