Ваша оценка

4,5

(3)

П. И. Мельников (Андрей Печерский). Собрание сочинений в восьми томах. Том 3

Издание 1976 года. Сохранность хорошая. Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его

Жанры

Книга из цикла

Поволжские старообрядцы

В лесах. В двух томах

Павел Мельников

4,4

(657)

На горах. В двух томах

Павел Мельников

4,5

(332)

Рейтинг LiveLib

4,5

3 оценки

5
67%
4
33%
3
0%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 3Хотят прочитать 6

Рецензии

Аноним24 октября 2018 г.
Там русский дух, там Русью пахнет...
Что за книга, что за диво, да жаль только особливо не посоветуешь никому. Не все любят, вернее сказать, многие избегают религиозной тематики в читаемом, предпочитают экшн неспешному течению повествования, сотканного из мгновений, именующих себя самой жизнью.
А здесь как раз все перечисленное имеется в большом количестве. Глухие заволжские леса, где со времен церковного раскола XVII века нашли пристанище приверженцы старых обрядов, не хотевшие жить сообразно новой реформе патриарха Никона и впоследствии получившие название «старообрядцы».
По территории раскиданы многочисленные монастырские скиты, благодаря которым и в которых усиленно блюдут чистоту канонов православной веры, завещанной отцами. Живут за счет богатых подаяний купцов, промышленников, да и в целом населения, могущего нести в церковь сырым и вареным: помянуть, отпраздновать рождение, свадьбу, да просто грех замолить...Мало ли их у людей ? Чай святых-то нет среди простых смертных..
В скитах находят душевное умиротворение и покой, потерявшие его в миру, зачастую в силу предательства, порой родительского, больше личного, случившегося по молодости лет. Скрывают они за своими толстыми стенами многие тайны рождения и смерти, позора и отчаяния. Живут там разные люди, истово молящиеся и приносящие покаяние, а есть и не гнушающиеся под охраной церковных стен, с именем Бога на устах творить грехи страшные...Кому воздастся по вере его, кого не минует кара...
Мирской стороной жизни старообрядцев представлена семья купца-тысячника Патапа Максимыча Чапурина, состоящего из него, жены Аксиньи Захаровны, да двух заневестившихся дочерей Настасьи и Прасковьи. Его роль отца и мужа в семье непререкаема, его слова - закон для домашних, но и он со своей стороны чтит, любит и уважает жену, заботится о ней и о детях не на словах, а на деле. Если и прикрикнет, то для острастки больше.
Его торговая деятельность, многочисленные деловые и личные связи с разнообразными людьми демонстрируют чем жили и занимались, как развивали отношения в сфере бизнеса (по современному), домашняя жизнь помогает понять и почувствовать внутрисемейный уклад, отношения между супругами, родителями и детьми.
Полнота и разнообразие представленной картины в то время и в том месте не только познавательна, но и увлекает не меньше современных произведений. Любовь, предательство, почитание родителей, погоня за золотой монетой, многие искушения, жажда обладания чужим ли телом, ли богатством - ничего не теряет актуальности с течением времени и сменой веков и поколений.
Книга не читается, буквально как песня льется полноводной рекой, до краев наполненной народным фольклором. Тут тебе шутки-прибаутки, поговорки, разнообразные емкие словечки, отображающие местный говор и дающие представления вообще как разговаривали промеж собой люди в то время в разных жизненных ситуациях, традиции, песни и обряды венчальные и погребальные....Просто кладезь русской старины и отличного литературного языка.
Несмотря на кажущийся объем и отсутствие как таковых активных действий, повествование не стоит на месте, многочисленные персонажи настолько яркие выпуклые и запоминающиеся, что не дают не забыть о себе, не потерять нить повествования. Личная история каждого оказывается интересной с той или другой стороны. И даже в чем-то предугадывая развитие событий, продолжаешь с интересом следить за происходящим, потому как тут будет и экскурс в историю скита, и насущные проблемы религиозного или личного содержания, перемежающиеся фольклорными напевами, в которых чувствуется "душа народная" и настроение сообразно событию.
Любителям тематического чтения, исторического романа, желающим окунуться в старину -рекомендую.
Читать далее
149
6,4K
Аноним28 ноября 2018 г.
Избы мне по нраву
"Россию придумали четыре Еврея: Левитан, Левитан, Шишкин и Тредиаковский. "
Д. Горчев
Знаете же императив: «В России надо жить долго»? Я вот всегда думала, что это сказал дедушка Корней и легкомысленно добавил: «потому что интересно», но по вредной привычке полезла проверять цитаты и засыпалась. Оказалось, что это вообще неизвестно кто и зачем придумал - вирусное изречение с ускользающим источником (нулевой пациент, вероятно, Островский), окончание, оправдание и объяснение которому каждый волен изобрести сам: в диапазоне от мелкого «чтобы пережить всех мемуаристов» (Сологуб) до циничного «а то до пенсии не доживёте» (действующий гарант). На мой вкус, я уже до хрена долго здесь живу — пора бы и мне уже понять, что с этим делать. Например, прекратить делать вид, что весь массив заслуживающей пристального внимания «классики» уже про- и перечитан, и перестать шарахаться, как цирковая лошадь от пчёл, от авторов, чьи сдвоенные фамилии, указывающие на предпочтительный ареал обитания, надёжно зафиксированы во втором ряду главной последовательности, и от их просторных, нарочито неторопких, обстоятельно повествовательных книг, будто бы и писанных с расчётом на вынужденных долгожителей и неучтённую кучу их времени в инертном ожидании, когда же «долго» перерастёт — наконец — в «счастливо» или — на худой конец — в «хорошо». Задушить снобское обыкновение не фотографироваться на фоне берёзок и кремлей, побороть иррациональный страх напороться на квасное русопятство, лыком шитую метафизику, сусальное летописательство и благолепно изукрашенные паутинистые углы, перешагнуть порог, сразу за которым падает на голову и рассыпается на составляющие «Толковый словарь живаго великорускаго языка» (не вздумайте накрывать им шляпу волшебника!), и понять, что проживи в России хоть четверть века — фонарь и аптека на месте, хоть триста лет — ничего не меняется тут, кроме словарного запаса (что уже прорыв не хуже космической программы, учитывая местную литературоцентричность и приверженность канонам) и по-прежнему непонятно ни что делать, ни кто виноват, если ты не успел спрятаться. Но это я проспойлерила раньше времени.
Предположу, что в 60-70 годы позапрошлого века, когда мытая Россия вдруг внезапно и остро почувствовала движение под боком немытой, поиск корней и фольклорные изыскания оказались в тренде, а судьба народная не волновала разве что конченных социопатов, крупномерная этнографическая беллетристика Мельникова-Печерского, основанная на живом, собранном вручную материале, была востребована, читалась с интересом, восторгом или скепсисом — в любом случае, имела спрос и резонанс. Те же самые чувства она способна вызывать и сейчас, особенно у охотников путать литературу с историей, стряхивающих паутину с увесистого тома, чтоб выяснить в подробностях «как жили наши предки» и приложиться к истокам. Условно, этот фокус пройдёт, только если ваши предки — из старообрядческой тусовки Поволжья 19 века, а безусловно — если ставите подобную цель, нужно быть предельно внимательным и нелегковерным, чтоб случайно не захлебнуться в благодатном потоке «родной речи», нащупать твердую почву и разглядеть лес за деревьями.
Язык — главная ловушка, флагманская фата-моргана эпопеи «В лесах» - он действительно завораживает и восхищает, все эти неперечислимые «исстари», «посолонь», «кондовые леса» и «девичьи супрядки», не столько вписанные в контекст, сколько создающие его, - выглядят диковинно, но не искусственно, глаз не режут, серьёзных трудностей восприятия и перевода не вызывают, в текст входишь, как рука в разношенную перчатку: тепло, свободно, удобно, разве что не по сезону, да и гуглить в перчатках неловко как-то. Медицинский факт: речь каждого, кто прочитал Печерского, неизбежно приобретает былинные интонации на срок напрямую зависящий от силы индивидуального лингвистического иммунитета — другие рецензии почитайте, для напримера. Очень заразно. И лестно: надо же, а язык-то наш куда более велик и могуч, чем завещал товарищ Ленин, как самобытно и экзотично мы могём, ежели захочем.
Вот! Тут-то и иллюзия. Уже не предположение, я твёрдо уверена - ни одна самая изолированная и аутентичная община в реальности никогда так не разговаривала, вряд ли живые люди в режиме нон-стоп шпарили как по писаному в прологах, минеях, пресловутом словаре Даля и прочих святых источниках древлего благочестия, уснащая свою бытовую речь без промаха разящими фаерболами пословиц и поговорок, затягивая песню в самые патетические моменты — ну разве что обитатели до поры притопленного Китеж-града. Тут-то и диссонанс. Потому что сами люди и их истории, мастерски увлекательно рассказанные автором, - очень правдоподобные, непридуманные, выписанные в режиме «подслушано Ветлуга» и «наблюдая за нижегородцами», максимально несоответствующие мечтам пуристов-почвенников о никогда не бывалом золотом веке, даже с учётом описанных циклопических застолий с белорыбицей, наливками и вёдрами икры — сколько можно жрать? На уровне мелодраматического сюжета - деспотичные отцы семейств самодурствуют, ловко скрывающие пассионарность бабы крутят ими по своему усмотрению, хорошие девушки влюбляются в козлов, плохие тоже, никто не заморачивается на предмет потерпеть до свадьбы, бога никто не боится, ничем хорошим сие не заканчивается; на уровне социологического исследования - в скитах разврат и бастарды, в семьях - пьянство и снохачество, кругом кумовство, коррупция и погоня за лёгкой наживой, бога никто не боится. Но сатирический, обличительный тон у автора приглушён, нет гнева и пристрастия в нём, вместо этого он заставляет персонажей водить бесконечный хоровод и распевать на манер бессмертной оперы «Хованщина», то и дело вклиниваясь с не совсем уместными сольными ностальгическими ариями про Ярилу и ягодки-цветочки, предваряя их не менее странно выглядящими пушкинизмами: дела давно минувших дней, мол. Как так-то? Эти люди — его современники: разные, яркие, выпуклые, трагичные и несуразные, пустые и амбициозные, похотливые и хитрожопые, щедрые и сострадательные, тщеславные и наивные — обычные, пускай и с не всегда психологически докрученной логикой поведения, но с вполне достоверными, узнаваемыми характерами в каких-то уж совершенно документальных обстоятельствах. Почему для каждого из них не предусмотрена своя интонация (пусть даже в рамках утверждённого вокабулярия), свой способ высказаться, почему язык подзаборного алкаша и вора ничем почти не отличается от языка степенного и самоуверенного тысячника, а мать-игуменью можно на слух отличить от попрыгуньи-белицы, только потому, что первая светских песен не поёт? Ну разве что заезжему невзрачному донжуану добавлено изюму в виде присказки «Ох, искушение!»
Для себя я ответ нашла, но вовсе не настаиваю, чтоб все со мной тут же согласились (Мельников спорный писатель). Дело в том, что это повествование - отчётливо колониальное по своей сути, и рассказ в нём ведётся о чужаках глазами чужака, пусть и предельно внимательного к мелочам, деталям быта, национальным и сословным особенностям автохтонов. Это нисколько не умаляет его локальной этнографической ценности: здесь можно узнать, чем пахнут ремёсла, сколько приданого полагается поповской дочке, когда сеять капусту, доходен ли токарный товар на Макарьевской ярмарке, как организовать свадьбу «уходом», чтоб сильно не побили, и как сбывать фальшивые деньги, чтоб не сразу посадили — много всякого занимательного. Всё это вполне могло бы сойти за инсайдерский путеводитель, качественную журналистику, не перегруженную драматургией, не преследующую никаких магистральных целей, кроме общеобразовательных и развлекательных - кабы не одно фундаментальное «но»: это — фольклорный эпос. И дремучая жизнь обитателей провинции, скрывающихся в складках ландшафта, придерживающихся своих традиций, одинаково оторванных как от метрополии (никакой, например, Москвы, как смыслового сакрального центра, практически не существует: для староверов Москва - это, в лучшем случае, авторитетные старцы Белокриницкого согласия), так и друг от друга (разделение на своих и чужих в границах одного поселения, не говоря уж о разных берегах Волги), практикующих глухую оппозицию в духе «лучше не высовываться, где надо — подмажем, а власть — какая ни есть, надо терпеть» - предстаёт в каком-то ином свете, представляется чем-то подлинным, исконным, истинным для очарованного архаикой сознания, но на деле это кажимость гармонии, рожденная посредством одних только волшебных слов. Магия языка и ткань художественного нарратива, сливая всё и вся, территории, времена, сословия и классы, в абстрактное всеобщее, вытесняет из зоны видимости действительные противоречия исторической реальности. Поволжье глазами Мельникова-Печерского — не меньший миф, чем Индия Киплинга или Оклахома Лонгфелло. Нет, я не говорю, что это плохо - с какой стати? Просто не надо упускать из виду подобные соображения — а то у долгожителей память хоть и долгая, но избирательная, и ладно рассказанным сказкам они верят, как дети малые.
Читать далее
114
6,9K
Аноним30 сентября 2025 г.
Я заплутал в этих лесах
Книга оказала на меня просто ошеломительное воздействие. Очень неожиданное тема староверов, которые в простонаречьи также звались старообрядцами или раскольниками. Да, те самые, что отказались в своё время креститься тремя перстами и принимать другие "новшества", считая всё это проказами дьявола. Причём это история не про самых отбитых из них, которые ради "спасения" готовы были взойти на очищающее пламя костра. Тут уже история про то, как они ютились да таились по самым непролазным лесам, жили да поживали, добра и благочестия наживали. Ну, те, во всяком случае, у кого получалось это. И чем дальше в лес мы шли с героями, тем больше дров они ломали.
Я бы даже назвал эту книгой семейной сагой. Только осознание этого приходит где-то к середине книги, когда мы уже немало невзгод и напастей переживём вместе с семьёй Чапурина, а также узнаем многие старые тайны их родни. Прямо таки наша Сантабарбара, только с ароматом чабреца да шалфея. Тёмные, ох и тёмные делишки скрывали те скиты староверов. Многих людей укрывали под своей защитой те обители, да не спрашивали у них от чего те скрывались. В этом то, как мне кажется, и была главная проблема скитов. В слепой погоне за древним благочестием и соблюдением старинных обрядов они не заметили того, что вырыли сами себе яму. Ведь среди них умудрились затесаться не самые простые богомольцы. То были тёртые калачи, иные прямиком с Сибири, да и меченые попадались. А всё потому, что не признавали скиты не только отступников по церкви, но и власти, которая не так крестится. Пришло им за то вместо воздаяния разорение.
И вместе с историей семьи Чапурина мы увидим закат кержакских староверов и их скитов. При этом автор просто мастерски кружит нас по ходу сюжета. Пытаешься угадать следующее действие, а он выдаёт такие фортели, что кровь стынет. Моё сердце отцовское на куски рвалось от некоторых моментов. И всё шло не так на протяжении всей книги. Молодость не ждёт, всё норовит поспешать да не обжечься. А старость неторопливо молчит да не спешит слово сказывать. И вот если бы сам Чапурин не таился бы, может по другому сложились бы судьбы его дочерей. Всё таки вовремя сказанное слово - дороже золота.
Но не тем красна история, как мне кажется. Самое вкусное в ней - авторский стиль. Как же здорово и вкусно он рассказывает обо всём на свете, да и прекрасными словами. Какие пословицы и поговорки он вплетает в свою историю. Все его герои не теряют своего шанса блеснуть словцом. И, что самое интересное, это всё звучит. Редко когда кто-то из персонажей может переборщить с таким, и то это, скорее всего, от переизбытка эмоций.
А страсти и эмоции будут кипеть и гореть всю книгу. Размеренность повествования часто будет буквально взрываться из-за того или иного поступка даже второстепенного героя. Хотя таковых тут почти и нет. Просто невозможно выдернуть некоторых персонажей из канвы повествования без ущерба истории - настолько эта книга выглядит монолитной для меня и цельной, законченной.
При этом всём есть в книге и актуальные моменты, которые не могут не задеть.
Например, про торговлю церковью благочестием - хорошие слова. Ведь прямо вот сейчас происходит то же. Молитвы и просьбы к Богу от лица церковников только через кошелёк.
Ну а мне остаётся только лишь вспоминать, как я заплутал в этих лесах. Да готовиться к новой экспедиции, теперь уже в горы)))
Читать далее
87
293

Все рецензии

Похожие книги

Джек Лондон. Собрание сочинений в 7 томах. Том 6. Лунная долина. Лютый зверь

Джек Лондон

4,6

(23)

Стендаль. Собрание сочинений в 12 томах. Том 4

Стендаль

4,1

(6)

Собрание сочинений в 10 томах. Том 6

А.Н. Толстой

4,4

(8)

Собрание сочинений в 20 томах. Том 19. Дневники. 1847-1894 гг.

Лев Толстой

4,5

(11)

Л. Н. Толстой. Собрание сочинений в 20 томах. Том 20. Дневники. 1895-1910 гг.

Л. Н. Толстой

4,4

(5)

Л. Н. Толстой. Собрание сочинений в 20 томах. Том 18. Письма. 1887-1910 гг.

Л. Н. Толстой

(3)

Л. Н. Толстой. Собрание сочинений в 20 томах. Том 17. Письма. 1845-1886 гг.

Л. Н. Толстой

4,8

(6)

П. И. Мельников (Андрей Печерский). Собрание сочинений в шести томах. Том 3

П. И. Мельников

4,2

(3)

П. И. Мельников (Андрей Печерский). Собрание сочинений в шести томах. Том 4

П. И. Мельников

4,3

(3)

П. И. Мельников (Андрей Печерский). Собрание сочинений в шести томах. Том 6

П. И. Мельников

(0)

П. И. Мельников (Андрей Печерский). Собрание сочинений в шести томах. Том 2

П. И. Мельников

4,2

(3)

П. И. Мельников (Андрей Печерский). Собрание сочинений в шести томах. Том 5

П. И. Мельников

4,3

(3)