Артур Конан Дойл. Собрание сочинений в 12 томах. Том 2. Записки о Шерлоке Холмсе

— Как бы мне хотелось, чтобы вы рассказали об этом случае!
— И оставил весь этот хлам неубранным? А как же ваша любовь к порядку? Впрочем, я и сам хочу, чтобы вы приобщили к своим летописям это дело, потому что в нём есть такие детали, которые делают его уникальным в хронике уголовных преступлений не только в Англии, но и других стран. Коллекция моих маленьких подвигов была бы не полной без описания этой весьма оригинальной истории…

— Мистер Холмс ходит взад и вперёд по полю.
— …Я не раз убеждался, что в его безумии есть метод.
— Скорее, в его методе есть безумие.

То, что изобретено одним человеком, может быть понято другим.

Я, признаться, недолюбливаю сыщиков из романов: герои совершают подвиги, но никогда не рассказывается, как именно они их совершают. Чистый вымысел, мало похожий на действительность.

— Я слышал о вас, мистер Холмс, и о вашей деятельности и должен сказать, что я не одобряю ее.
— В этом вы единодушны, доктор, со всеми преступниками Англии, — спокойно ответил мой друг.

Слушайтесь своего сердца: оно правдивее слов, сказанных в минуту, когда вы сами не знали, что говорите.

— Арестуйте этих людей, инспектор.
— На каком основании?
— По обвинению в убийстве их кучера, Уильяма Кервана.
— О, помилуйте, мистер Холмс, я уверен, что вы, конечно, не думаете в самом деле…
— Довольно, посмотрите на их лица!

«Кому это принадлежит? Тому, кто ушёл. Кому это будет принадлежать? Тому, кто придёт. В каком месяце это было? В шестом, начиная с первого. Где было солнце? Над дубом. Где была тень? Под вязом. Сколько надо сделать шагов? На север — десять и десять, на восток — пять и пять, на юг — два и два, на запад — один и один и потом вниз. Что мы отдадим за это? Всё, что у нас есть. Ради чего отдадим мы это? Во имя долга».

В ногах кровати стоял квадратный столик с блюдом апельсинов и графином с водой. Проходя мимо, Холмс, к моему несказанному удивлению, вдруг наклонился и прямо перед моим носом нарочно опрокинул все это на пол. Стекло разбилось вдребезги, а фрукты раскатились по всем углам.
— Ну и натворили вы дел, Уотсон, — сказал он, нимало не смутившись, — во что вы превратили ковер!

— Уотсон, наш спокойный отдых в деревне, по-моему, удался как нельзя лучше, и я, несомненно, вернусь завтра на Бейкер-стрит со свежими силами.