Полное собрание сочинений в 12 томах. Том 3. Записки из Мертвого дома. Скверный анекдот. Повести и рассказы

Недаром же весь народ во всей России называет преступление несчастьем, а преступников несчастными. Оно тем более важно, что сделано бессознательно, инстинктивно. Доктора же - истинное прибежище арестантов во многих случаях, особенно для подсудимых, которые содержатся тяжелее решённых... И вот подсудимый, рассчитав вероятный срок ужасного для него дня, уходит часто в госпиталь, желя хоть сколько-нибудь отдалить тяжёлую минуту.

Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмыслицы.

И кто знает, может быть, что и вся-то цель на земле, к которой человечество стремится, только и заключается в одной этой беспрерывности процесса достижения, иначе сказать в самой жизни, а не собственно в цели.

Если идея соединяется с сильным, страстным желанием, то, пожалуй, иной раз примешь ее наконец за нечто фатальное, необходимое, предназначенное, за нечто такое, что уже не может не быть и не случится.

Потеряв цель и надежду, человек с тоски обращается нередко в чудовище...

Не испытав, нельзя судить о некоторых вещах.

А насчёт бабушки, что комичнее и грязнее , как посылать телеграмму за телеграммой и спрашивать : умерла ли, умерла ли? А?

На этих двух вечеринках я принужден был играть преглупейшую роль хозяина, встречать и занимать разбогатевших и тупейших купчишек, невозможных по их невежеству и бесстыдству, разных военных поручиков и жалких авторишек и журнальных козявок, которые явились в модных фраках, в палевых перчатках и с самолюбием и чванством в таких размерах, о которых даже у нас в Петербурге немыслимо, — а уж это много значит сказать.

... ведь она, как ребенок, рада, что дорвалась, и, как водится, про играется в пух.

– Если вы человек, себя уважающий, – пустился я далее, – то непременно напроситесь на ругательства и должны выносить чрезвычайные щелчки. В Париже и на Рейне, даже в Швейцарии, за табльдотами так много полячишек и им сочувствующих французиков, что нет возможности вымолвить слова, если вы только русский.