Остросюжетный детектив. Выпуск 17. Фредерик Дар (Сан-Антонио)

©, ИВИН А.Н., автор, 2016 г.

Сан-Антонио. Остросюжетный детектив. Выпуск 17/ Пер. с франц. К.А. Красногорской, сост. Е.М.Титов – М.: РИКЦ «Фемида-Ю», 1993. - 432 с.

В книгу входят романы «Архипелаг Малотрю», «Это хлеба не просит», «Задушевный душегуб». Судя по тексту и политическим реалиям, во Франции еще правил де Голль, но уже начался распад колониальной системы. Наши марксистские литературоведы про такую литературу прежде писали: «угождает низким вкусам буржуазной публики», «низкопробная литература общества потребления». В действительности же автор относится больше к «рассерженному поколению», к авторам вроде Бориса Виана или Бертрана Блие («Путешествие мудаков»), - последний, кстати, и впрямь необыкновенно пошлый тип и ныне целиком подался в кинорежиссуру, как многие и многие писаки, которые не очень-то сильны во владении словом.

Возникает чувство, что автору всё обрыдло, надоело, в том числе сочинительство детективов на потребу, и он, где скучает, или затрудняется, как повернуть интригу, или в плохом настроении, начинает насмешничать, потешаться и глумиться над всем и вся, разрушая самую структуру действия и законы детективного жанра, зато создавая вдруг бурлескную картину в духе Рабле или непристойную сцену самого грубого пошиба. Не знаю, как французский уголовный кодекс тех лет, но наш УК РФ самой свежей выпечки, с поправками из Государственной Думы, от г-жи Мизулиной, - он нарушает весь. Что ж: традиции свободомыслия, великая французская литература. У нас еще только-только появился несчастный протопоп Аввакум, за убеждения собираясь гореть в срубе заживо, а у них уже вовсю поработали Франсуа Рабле и Франсуа Вийон, являя настоящие большие интеллекты и притом не особенно пострадав. Стремление шокировать, эпатировать, оскорблять публику – это, товарищи советские литературоведы, не совсем то же, что потрафлять ее низменным вкусам. Нередко Сан-Антонио на десятках страниц всего лишь готовится хамить, создавая комическую завесу из остроумных пассажей и самовольных выходок, занимаясь откровенной саморекламой, зло вышучивая литературных коллег, друзей по перу, французскую Академию. Это похоже на игру сильно газированного шипучего вина; на сцене изгаляется настоящий французский буффон с его циничным темпераментом и, вдоволь повеселившись, возвращается к расследованию запутанного преступления. В этих романах, например, Сан-Антонио оскорбляет другие нации и народности (особенно англичан, евреев и африканцев), нагло потешается над религией во всех ее проявлениях, над всем христианским пантеоном; широко практикует сцены кровавых драк и сексуального насилия, являя образцы мужского шовинизма и сексизма. Нет, надо, определенно надо забросить в книжные киоски Государственной Думы большую партию романов Сан-Антонио, а г-же Мизулиной презентовать два экземпляра семнадцатого выпуска остросюжетных детективов Фемиды бесплатно: пусть подчеркивает мат и нецензурщину, они там на каждой странице.

Я же от души смеялся над детективными историями Сан-Антонио, с горечью убеждаясь, в чем разница между свободным художником западного типа и, например, нашими тупыми и серьезными детективщиками, тупо, усердно, без выдумки описывающими будни советской милиции (теперь полиции): у наших нет никакого интереса к тому, чем они занимаются, а Сан-Антонио – специалист высокой квалификации. А что он всех подряд обхамил, так это только усиливает обаяние французского шалунишки.

Комиссар Сан-Антонио и его дружок толстяк Берю действуют за границей – в первом романе на архипелаге Малотрю, во французском протекторате в Океании или у африканского побережья, а во втором – в Англии, в Лондоне. Так что в первом романе полно шуток над этническими церемониями островных дикарей, а во втором – рискованных насмешек над образом жизни англичан и самой королевой. Никакой толерантности нет, - даже близко не видно. И это правильно; потому что толерантность – термин медицинский и означает нерезистентность к чуждому влиянию в организме, готовность к смерти от любой инфлюэнцы; толерантен – значит, чужака уважает, а себя нет. И вот писатель Сан-Антонио себя ужасно уважает (хотя и над французами потешек немало), а этих голых макак с архипелага Малотрю и этих замороженных британцев – совсем нет. Но обижаться не на что, потому что все в рамках искусства: освобождаемся от условностей, смеемся над ними. А вы считали, напротив, что нужно хорошо прописать правовые нормы, чтобы раз и навсегда закрепить юридические постулаты в жизни нашего общества?

Так вот: действуют французские и иные детективы, но в основе романов все же характеры или даже фигуры. Это характерологические или даже психологические романы, а не совсем детективные. Королева Кельбобаба, фантастической толщины женщина (подозреваю, что от qu`elle beaux баба) и религиозно и даже мистически настроенный, совсем зачуханный банковский клерк Жорж Юрэ - это уже серьезные образы, из социально-психологических, бальзаковского типа, романов. Именно они, при всем разудалом хамстве, отвязности и раскованности автора, делают романы серьезными и неоднозначными, а не просто пошлостью в духе маркиза де Сада. Вот в каком обществе вы живете, господа, и вот до чего в нем низведен человек, как унижено его достоинство. Вы же людоеды, вы же тигры лютые в человеческом образе, а утверждаете, что у вас все тип-топ с правами гражданина и человека.

Искушение святого Антония, точнее – святым Антонием заключается в том, чтобы чаще посылать всех нах.. Автор настойчиво и весьма зажигательно рекомендует этот метод во взаимоотношениях с людьми и сам успешно его применяет, даже своего издателя публично посылает. И все сходит ему с рук, потому что делает он это весьма ловко. Хорошая проза, французский юмор, раблезианец и анфан террибль в одном флаконе. Конечно, нам, россиянам, это снова запрещено, но книга-то уже выпущена, в более свободные времена, так что ничего теперь не поделаешь: в спецхран разве сдать и из интернете везде вычистить?
Алексей ИВИН
Сан-Антонио, Архипелаг Малотрю