
20 век. Начало.
Godefrua
- 67 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Из какой древней-древней Руси этот Шаляпин. Интересно, как в детстве его впечатляли женские разговоры о всяких чудесах, что происходят на этой земле. "... под жужжание веретен, начинали петь заунывные песни о белых пушистых снегах, о девичьей тоске... Под грустные слова песни, душа моя тихонько грезила о чем-то, я летал над землею на огненном коне, мчался по полям среди пушистых снегов, воображал бога, как он рано утром выпускает из золотой клетки на простор синего неба солнце - огненную птицу". Еще языческая Русь.
Рассказывает в книге о своем детстве, о матери, отце, который был крутого нраву.
Интересно читать его первые выступления, как он готовился, как за ночь нужно было выучить партию. Через сколько трудностей сцены прошел этот человек. Работал со своим страхом сцены, да-да, очень неуверенно и зажато он чувствовал себя в первое время. И благо, рядом были люди, которые не указывали на его оплошности, а говорили только о достоинствах его таланта и Федору Шаляпину с каждым разом это придавало уверенности в себе.
Много труда в его жизни, как ему мать завещала. И не чувствуется, что вот боженька его поцеловал - и стал он знаменит. Нет, только труд и работа над собой, а то мы бы и не знали никакого Шаляпина.
Написана простым языком, очень тепло и по-человечески.

Сколько же всего хочется рассказать, поделиться открытиями, поудивляться и повосхищаться! Попытаюсь взять себя в руки, сбавить градус восхищения и перекроить эмоции в формулировки.
Удивительная книга! Она состоит из двух книг "Страницы из моей жизни", "Маска и душа" и предисловия. Предисловие такое, что невольно думаешь, что дальше можно не читать - сплошной спойлер и расшифровка того, что нам нужно понять. Внешний взгляд на написанное, спустя годы, спустя жизни и эпоху. Не читайте предисловие перед чтением книг, читайте после. А еще лучше - через день после завершения двух книг, сформулируйте свое мнение. Поверьте, мнение вам придется складывать не только о Шаляпине, не только о звездах того времени, но и об эпохе, о русском национальном характере, о небезызвестных событиях первой половины 20-го века.
Дальше - интересней. Книг две. Одна - написана Шаляпиным до революции. Другая - после. Первая - по свежей памяти, выплескивая оптимизм, жажду жизни, страсть творчества, будто в перерыве между веселыми пирушками, аншлагами, разъездами по миру, и свежими впечатлениями от всего, что может произойти с молодым человеком, делающего себя самого успешным и которому благосклонна Фортуна.
Вторая - написана в 30-х годах, умудренным, маститым мастером, который познал не только мировой успех, но и разочарования, травлю, угрозу голода. Который поднялся, вырвался, к слову, будучи закаленным с детства и привычный еще не к таким трудностям и победил. В этой книге больше серьезности, сарказма, больше рассуждений о профессиональном, о секретах мастерства.
Вы думаете они о разных этапах жизни одного человека? Нет. Они об одном и том же! С тем небольшим отличием, что вторая помимо "начала" включает в себя (во второй половине) жизнь после революции. И такого описания хода событий, размышлений окаянных дней я не встречала. Потому что написаны они человеком совершенно аполитичным, привычным к выживанию в любых условиях, у которого совершенно разумно в приоритете благополучие его самого и близких. И еще, написаны они человеком, который победил эти события в персональном ринге «Советская Россия против Шаляпина». Потому что не грустил, разве что немного, работал, не обиделся, не принял в себя, а занимался любимым делом. Он пел.
Что заставило человека два раза написать о себе? Вот об этом задумается каждый, кто прочтет обе книги. Я рекомендую читать обе. Это ведь интрига почище, чем у детектива - читать две книги. А интриги добавляет Горький. Первая книга могла быть написана так:
Сидели Федор Шаляпин и Максим Горький пили вино и Шаляпин говорит:

Я, конечно, как и все знала, что Шаляпин это наше оперное «всё»,как и Пушкин наше «всё» в стихах. Но на этом мои знания о Шаляпине заканчивались.
Очень была удивлена, что он из бедной семьи. То, что он прорвался в мир музыки это смесь чуда и упрямства. Он и читать-то случайно научился. Очень непросто читать про жизнь простых людей в это время. Дети, которые отправлялись на работу в то время, в которое сейчас ещё книжки детские читают. Побои и детей и жен. Дикая нищета. Очень впечатлило, как он описывал вкуснейшее блюдо, которое ждал весь месяц, и доступно оно было в день зарплаты отца... Думаете, это было что-то деликатесное? Нет! Всего лишь пельмени. А потом снова о них месяц мечтать. Ну а после того как отец стал почаще прикладываться к бутылке и об этом деликатесе забыли...
Он много работ перепробовал, но никак не складывалось. Везде его выгоняли. И мечта – ПЕТЬ! Она сбылась, но какой ценой! Как он цеплялся за любую возможность петь и учиться пению! И ведь сбылось!!! Спасибо его упрямству.
А уже достигнув определенного имени было очень интересно читать о его гастролях, о сытой и красивой жизни. И он действительно был этого достоин, потому что достиг своей славы вопреки всему.
Очень интересная книга, которую я прочитала запоем.

Досадное, тревожное чувство зависти глодало душу: почему люди заграницей живут лучше, чем у нас, веселее, праздничней? Почему они умеют относиться друг к другу более доверчиво и уважительно? Даже лакеи в ресторанах Парижа и Дьеппа казались мне благовоспитанными людьми, которые служат вам, как любезные хозяева гостю, не давая заметить в них ничего подневольного и подобострастного.

А вот здесь, у себя дома, я хожу по станции день, два, говорю на русском языке, который всем понятен, но мои соотечественники делают недовольные гримасы и заявляют, что им некогда возиться, отыскивая какой-то мой багаж. Во Франции я был нем, но каждый человек терпеливо выслушивал мою болтовню и старался понять меня. Сердце наполнялось тоской и обидой. Когда я высказал кому-то эти несколько наивные мысли и ощущения, мне заметили:

Я рассказываю как будто все о пустяках, о мелочах, о маленьких людях; но эти мелочи имели для меня огромное значение. Я на них воспитывался. Мы ведь все воспитываемся мелочами. То, чему учат нас Шекспиры, Толстые, гении мира, даже на разум наш непрочно ложится, а мелочи жизни, как пыль в бархат, проникают в сердце, порою отравляя его, а порою облагораживая.














Другие издания


