
Фоксмоб
TibetanFox
- 93 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Город умирает. Город агонизирует. Умирает тяжело, долго, в мучениях. Агония его страшна и жестока. Смерть города тянет за собой еще много и много смертей. Вот, собственно то, о чем говориться в повести со столь нейтральным названием... Повести страшной, грустно-безнадежной, но при этом безумно интересной.
Я неоднократно ловила себя на мысли, что своей атмосферой — темной, тягучей, интересно-красиво-безнадежной Столяров мне напоминает Достоевского. Все те же безнадежные улицы, все те же каменные мешки Петербурга...
Фантазия автора достойна всяческих похвал и уважения. Повесть просто перенасыщена странными, пугающими происшествиями, страшными и необычными событиями.
Странные вещи происходят в городе. Его атакуют болота и «звери», из исторических проломов его атакуют враги из других эпох и времен, и всему этому противостоят люди — обычные люди со всеми своими достоинствами и пороками, недостатками и хорошими чертами. И все они живут в Городе, умирающем вместе с ними...
И только ждешь, когда же подъедет экипаж, их которого выйдет Настасья Филипповна, и окинув нас презрительным взглядом, начнет подниматься по мраморным ступеням. Потому что, в столяровской Атмосфере, она была бы как дома...

Ранее мне казалось, что я могу подобрать достаточно синонимов слову «бред», чтобы охарактеризовать любое произведение, бредом являющееся. А вот ведь и нет! Запредельны ужас, ахинея, отвратительное чтиво, графоманский вздор — всего этого мало, чтобы описать всю глубину трагедии. Я не поклонница сюрреализма. Я против того, чтобы буратино выпадал из ниоткуда, уходил в никуда, а после становился звездой подростковой рок-группы.
Философии я в этой книге не увидела вообще. Герои, которые сами по себе. Автор, который меняет кадры, как перчатки, а потому повествование мечется от одной крайности к другой, не останавливаясь ни на минуту. Мало связанные отрывки, перемежающиеся цитатами Достоевского и, кажется, Гегеля.
Давайте скажем, что бытие настолько хаотично, что может быть описано только хаотично. Что в жизни так мало смысла и логики, что книга о жизни должна быть априорно алогична и бессмысленно. Ага. Да я под такую философию любую бредятину подверну.
И все-таки, я не поставила данному опусу 1 балл. Поставила целых 2. А почему? Потому что это все-таки повесть (или рассказ?), а не роман, которую можно прочитать за сравнительно небольшое время.

Я что-то не понял отсутствие рецензий на эту повесть! Ну да ладно, исправим. Итак. рекомендуется любителям городского фэнтэзи и апокалиптических ужасов! Рождение Зверя в Северной Пальмире! Сюрреалистические кошмары и смешение времён, необъяснимые происшествия и тайные общества! Петербург гибнет от страницы к странице так, как может умирать только этот город- не похожий ни на один другой. И об этом так качественно, полностью погружая в атмосферу происходящего мог написать только петербуржец. Может быть апокалипсисом, таинственной сектой отшельников-язычников, вызвавшей рождения Зверя, попаданием людей из других времён в наше "трениями" с военными и т.д. никого не удивишь( хотя уже неплохой набор,а?). Но как написано! Мистика мастерски перемешена с реальностью. При этом в конце оказывается, что самые страшные разрушения и кошмары может создать только человек. И безо всякой мистики. Неужели не найдутся супергерои способные противостоять? Конечно и такие есть! Вот только... Короче, ценители качественной фантастики, прочитайте- не пожалеете! Всё оцените сами.

В такие дни легко умирать. В грохоте шалой воды, в потоках ливня легко переходить из одного призрачного мира в другой.

В городе, который на тухловатой болотной воде, точно из небытия, возник по мановению руки вспыльчивого самодержца, под его чахлым солнцем, почти не дающим жизни, в фантастических его белых ночах, среди сумасшедшего камня случаются, вероятно, и не такие истории. Еще не такое происходило на гулких, синеющих к вечеру площадях, в тесных каменных переулках, в бесконечных дворах, тянущихся от одного канала к другому.
Уже скакал по его полночным улицам бронзовый император, и уже чиновник, оживший мертвец, вспрыгивал на коляску, чтобы сорвать с генеральских плеч понравившуюся ему шинель.
Призраки здесь легко проникают в реальность.
И потому если светлой июньской ночью, возвращаясь домой по улицам, сквозь которые проплывает медленный тополиный пух, я вижу единственное непогашенное окно в темном доме, то сердце у меня начинает слегка дрожать и мне опять кажется, что кто-то нетерпеливый, поверивший в невозможное, скрывшись за этими шторами и позабыв обо всем на свете, мучаясь каждым словом, вкусом, запахом и цветом его, создает, задыхаясь от восторга и изумления, своего «Ворона», и, когда поставит точку в последней фразе, вновь закачается над обрывом опушенная стеклянным ворсом крапива, закричат птицы, скрипнет горелое дерево, звонко плеснет вода, и в абсолютном безмолвии, напоминая о том, чего нет, встанут над гладью озера мохнатые яркие звезды.
Потому что эта дверь всегда открыта.
Надо сделать – только один шаг.

– Значит, рано еще.
– Для чего рано?
– Просто рано. А потом сразу же будет – поздно...









