Собрание сочинений в десяти томах. Том 5. Доктор Фаустус

Sacrificium intellectus, жертвоприношение разума, неизбежное следствие созерцательного познания потустороннего мира, должно цениться тем выше, чем сильнее интеллект, его приносящий.

Срок больший или меньший, покуда не стёрся наш след, зовут бессмертием.

... когда стастью, прямо-таки отчаянной страстью, одержима женщина, а мужчина лишь исполняет свой рыцарский долг, в этом есть что-то щекотливое, даже унизительное Это как-то извращает акт обладания и приводит к безрадостному перевесу в любви со стороны женщины...

Свои приемы она устривала как бы ради дочерей, но было довольно ясно, что главная ее цель - самой наслаждаться и иметь поклонников.

Но ведь свобода - синоним субъективности, а последняя в один прекрасный день становится невыносима себе самой; раньше или позже, отчаявшись в собственных творческих ресурсах, она начинает искать убежища в объективности

Роль доверенного лица всегда одновременно приятна и мучительна, ибо ее всегда играешь лишь при условии, что тебя самого не принимают в расчет. И все же насколько лучше, говорил я себе, внушать миру доверие, чем будить его страсти! Насколько лучше казаться ему «добрым», а не «прекрасным»!

Странное дело, в Германии музыка пользуется всеобщим уважением, как во Франции – литература; у нас никого не отпугивает, не отчуждает, не настраивает на презрительный лад то, что человек избрал своей профессией музыку.

Нельзя носиться с однажды созданным в состоянии, когда ты не способен создать лучшее. Прошлое переносимо, только если ты над ним возвышаешься, а не тупо ему дивишься, сознавая свою беспомощность.