Полное собрание сочинений в 30 томах. Том 4. Записки из Мертвого дома

Достоевский — глубокий, даже в жаркую погоду ледяной омут, после погружения в который остаётся только долго отфыркиваться и жадно глотать воздух, растирая промёрзшие конечности, клятвенно обещая себе, что больше никогда-никогда ты не решишься погрузиться в эти глубины человеческих невзгод. И всё же через некоторое время тёмные воды снова притягивают тебя к себе, и ты ныряешь, прекрасно зная, что всё вновь повторится после прочтения очередного произведения.

«Записки из мёртвого дома» прочувствованы автором на собственной шкуре, невозможно не узнать его в рассказчике, так что иногда невольно забываешь, что написанное от первого лица произведение говорит устами какого-то выдуманного персонажа. Четыре года провёл Достоевский на каторге, осуждённый по делу петрашевцев, и в результате на свет родилось это отчаянно угрюмое произведение, несущее в себе перл света, надежды и человеколюбия, запрятанный так глубоко, что его не каждый читатель и найдёт. Это произведение читается, как фантастический роман о жизни марсиан, настолько чуждыми кажутся все эти обычаи, понятия и реалии человеку «с воли». И описаны они таким же «марсианином» внутри каторги (которым, несомненно, был не только рассказчик, но и сам благородного происхождения Фёдор Михайлович) — дворянином, которого все не любят и сторонятся, отчего он так и остаётся чуждым всеобщей жизни и может описывать её отстранённо. Это всё-таки не художественное произведение, а чистой воды документалистика, тем более, что о себе рассказчик почти не распространяется, описывая, в основном, характеры других каторжан и их быт.

Кстати, очень любопытный момент в сюжетной канве, повествующей о рассказчике. Говорится, что он до конца своих дней жил максимально уединённо и никого старался к себе не пускать. Не от того ли это, что годы, проведённые на каторге, были стопроцентно на виду у других? Один из важнейших аспектов подобного заключения в том, что преступник ни на долю секунды не остаётся в одиночестве со своими мыслями. Может быть, своим отшельничеством рассказчик компенсировал эти годы вынужденного варения в одном слишком тесном котле с другими каторжанами.

Итак, вот она, каторга:

Мне всегда было тяжело возвращаться со двора в нашу казарму. Это была длинная, низкая и душная комната, тускло освещённая сальными свечами, с тяжёлым, удушающим запахом. Не понимаю теперь, как я выжил в ней десять лет. На нарах у меня было три доски: это было всё моё место. На этих же нарах размещалось в одной нашей комнате человек тридцать народу. Зимой запирали рано; часа четыре надо было ждать, пока все засыпали. А до того — шум, гам, хохот, ругательства, звук цепей, чад и копоть, бритые головы, клеймёные лица, лоскутные платья, всё — обруганное, ошельмованное… да, живуч человек!

Каторга — особое субпространство и государство со своими законами, правилами и обычаями. Достоевский старается описать всё максимально беспристрастно, так что председатель Цензурного комитета даже запрещает первоначально печатать «Записки…», ибо получились они чересчур «мягкими». Дескать, недостаточно потенциальных преступников стращаете, Фёдор Михайлович. И, действительно, начитавшись других источников про тюрьмы или даже (к примеру) современную армию, понимаешь, что на каторге не так уж и плохо: нет драк, нет дедовщины, все необходимые вещи предоставляются государством, а многие арестанты, если они не лентяи и пьяницы, могут позволить себе кушать мясное каждый день. Главного героя, дворянина, никто не любит, но за всё время отбывания срока никто и пальцем не тронул. А то, что воруют… Ну, так где же не воруют-то? Прячь свои вещички лучше.

И всё же… Это не воля, это неволя.

Зимой, особенно в сумрачный день, смотреть на реку и на противоположный далекий берег было скучно. Что-то тоскливое, надрывающее сердце было в этом диком и пустынном пейзаже. Но чуть ли не ещё тяжелей было, когда на бесконечной белой пелене снега ярко сияло солнце; так бы и улетел куда-нибудь в эту степь, которая начиналась на другом берегу и расстилалась к югу одной непрерывной скатертью тысячи на полторы вёрст.

Каторга своё дело делает, люди в ней мучаются. И настоящее сходство заключения с адом можно увидеть в сцене банного дня. Даже ничего не буду говорить про это, надо читать самим, а не слушать многочисленные сравнения с дантовским адом, всплывающие в критике, или просто возгласы, насколько это страшно и мощно. Что это напомнило лично мне? Фашистские концлагеря.

Но Достоевский не был бы самим собой, если бы на первый план вышли не описания быта и подробности существования арестантов, а люди. Характеры. Личности. Цельные и собирательные образы. Даже здесь, в таком пространстве, где все должны бы быть «плохишами», собраны и хорошие, и плохие… И обычные люди, про которых нельзя сказать, хорошие они или плохие. Про каждого персонажа, кратко обрисованного в «Записках из Мёртвого дома» можно написать отдельное произведение, однако их дальнейшую судьбу остаётся додумывать нам самим. Всё, что касается рассуждений о человеческой природе, все описания лучших и худших черт характера арестантов — блестяще, филигранно, мастерски. Любому начинающему (да и практикующему) психологу — обязательно стоит почитать.

Бонусом для тех, кто хочет узнать о «Записках…» чуть больше: о документальной стороне (комментарии И.Д. Якубовича) и о художественной стороне (так нелюбимый многими со школы Д.И. Писарев со статьёй «Погибшие и погибающие»).

Произведение тяжелое, глубокое и пронзительное. Благодаря тонкому умению передать и в каком-то смысле препарировать душу, ты погружаешься в историю с головой, полностью проживая всё вместе с главным героем. А что тебе только не придется пережить! Кого не встретить!

Какая пугающая картина разворачивается пред глазами. Как остро переданы мысли, чувства и переживания, как метко поднимаются злободневные темы. Что есть справедливость, где она? Есть ли различия меж людьми, меж преступлениями, есть ли место раскаянию в душах преступников, несчастных, как из прозывают в народе. Как проживают и переживают заключение люди образованные и не очень, дворяне и крестьяне, местные, либо поляки, кавказцы, евреи.

Пища для размышлений автором преподнесена достаточная. Она неоднозначная, сумрачная, цепляющая, не оставляющая равнодушным. Читать и вслушиваться в слова этих записок необходимо тщательно, дабы не лишить себя какой-то части, дабы не пропустить. И возвращаться, если кажется, что недостаточно внимания уделил тексту.

Такого рода литературу не отнести к развлекательной, легкой для чтения, приятной. Напротив, множество частей читать тяжело, себя пересиливаешь, когда в душе больно от поступков героев [встречаются тут жестокость по отношению к женщинам и животным]. Но это такое произведение, которое стоит прочесть.

И после таких книг ты словно ближе к пониманию чужой души, местами пугающей и где-то зловещей, однако всё же и не совсем пропащей. Примечательно, что даже в таком вот месте, как острог, в особом отделении, где содержатся опасные преступники теплится что-то живое, что-то хорошее в людях.

Есть некое товарищество, хоть какая-то поддержка и помощь, есть некий отголосок света, особенно заметный, когда каторжным разрешают участвовать в представлении. Тогда пред нашими глазами оказываются словно малые наивные дети, так живо и ярко радующиеся.

И в противовес им встречаются и тираны среди власть имущих. Жестокосердные, которым словно наслаждение приносит мучить и истязать людей, отбирать у них последнюю радость, упивающихся властью над живым существом, ощущением вседозволенности, возвеличивая себя, вознося в ранг бога.

И опять же, как тонко Достоевский об этом всём пишет, как подмечает он то, что зачатки тиранства есть в каждом и тут уже от человека зависит, даст ли семечку прорасти или нет. Как наличие собственных денег важно, как тяжело работать по принуждению, как мучительно жить, быть не в своей среде, одиноким и умирать не свободным, как жизненно необходима цель, стремиться к чему-то. Конечно же к свободе, о которой мечтает и стар, и млад, и потому так стремящийся улететь орёл с подбитыми крыльями задевает и потому летом становится особенно невыносимо в затхлых четырёх стенах и кандалах.

Про Записки из Мёртвого дома мне напомнил Шаламов в Колымских рассказах, так что я не мог не прочитать и не сравнить два этих произведения разных эпох, но до боли имеющих такую общую мысль, описание героев, правда если сравнивать и атмосферу, тяжесть лагерей, то Достоевский был просто в детском саду, где их наказывали как маленьких детей, но не пытались уничтожить в них людей, в отличии от Колымы Шаламова. Но всё же у Достоевского более подробное описание людей, создаётся впечатление будто ты познакомился с ними вживую. Есть в Омском остроге и подлецы, и простаки, махнувшиеся "рубашками" и попавшие на более строгий режим. Неизменны и начальники с комплексом Бога, старающиеся доставить кому-нибудь хлопот, например плац-майор. Есть там и праздники православные, которые почти все верующие чтят. У каторжников не был отнят Бог, в отличии от героев Шаламова, хотя эта тема особо там и не раскрывается. У некоторых каторжников очень развито чувство сострадания: они могут обворовать тебя, дабы просто выпить вина, но если ты пройдёшь наказание палками или розгами, то они тебя выходят, в беде не бросят. Если сам пьян будешь, то спрячут тебя от начальства. Даже и не верилось, что убийцам и ворам было свойственно такое чувство, хотя проявлялось оно походу только к таким же преступникам. Кандалы не снимались даже при смерти, они становились частью человека. Любой арестант мог бы их снять в случае побега, но надевались кандалы для шельмования человека. Вообще размышления Достоевского очень интересны. Достоевский затрагивает все темы той системы. Например вот тему убийства и сроки. Если человек защищаясь или защищая честь своей семьи/подруги убил человека, напавшего на него, то ему дадут 10 лет. А если человек из-за своих садистских наклонностей просто так убил человека, то тоже получит 10 лет. И сидеть они будут в одной казарме. Не было разделения. Ещё меня поразила история Шишкова и бедной девушки, которой не посчастливилось выйти за него замуж. По сути сюжета никакого здесь и нет, но если вам интересна каторга тех годов, то её стоит прочесть. Вообще тяжело на сердце после прочтения такого произведения. Жалко всяких Сушиловых, которые поменялись именами и теперь вынуждены пребывать в вечной каторге. Ведь наверняка немало было таких глупцов. Жалко политических, которые за свои взгляды вынуждены терять свои лучшие годы в стенках этого мрачного места. Дочитав это произведение я чувствую какое-то опустошение, лёгкую грусть, прямо после как произведений Шаламова. Благодаря таким произведениям я начинаю ещё больше ценить свою вольную жизнь.
Что касается сюжета, то один любопытный человек после смерти нелюдимого Александра Петровича Горянчикова находит "Записки из Мертвого дома". Александр Петрович оказался дворянином, убившим свою жену и отсидевшим за это 10 лет в Омском остроге. Попав к убийцам, ворам, и просто подлецам разных мастей, Александр не знал как себя с ними вести, ведь с такими личностями он никогда дел не имел. Да и они не особо жаловали его за статус дворянина. Как же герой смог выжить в этом Аду? Это нам расскажут Записки из Мёртвого дома.

Я всегда когда читаю книги, представляю себя на месте героев. И когда читаешь про тюрьму, то конечно это такое себе удовольствие... Невольно моделируешь ситуацию не дай Бог оказаться в местах не столь отдалённых... И невольно начинаешь задумываться, а в чём собственно состоит наказание? Ведь общество не просто удаляет, исторгает из себя провинившегося с точки зрения общества человека (говорю так потому, что всё очень относительно опять же... но это уже другая тема). Оно прилагает ещё максимум усилий к тому, чтобы этому человеку жилось некомфортно. И допустим сейчас, в наше время, такого ужаса, как тогда, не происходит. Но были времена, когда в общем-то дело доходило даже до телесных наказаний. Кстати о телесных наказаниях. Ведь по большому счёту в масштабах существования человечества сравнительно недавно нам сказали, что оказывается людей бить нельзя. Причём бить нельзя не только людей, но и детей. Ещё совсем недавно никого не смущало это, а значит ситуация в любой момент может повернуться вспять и наказание провинившихся будет заключаться и в каких-нибудь подобных способах воздействия, внушения. И это, конечно, настораживает.

Ещё интересная мысль меня посетила в процессе чтения. Ведь по сути говоря ни такими жестокими способами наказания, лишением бытовых благ каких-то, ограничением свободы, ни гуманностью и человеколюбием человечеству не удаётся победить преступность. Есть в этом что-то хроническое, что-то классическое, что-то постоянное, на что невозможно воздействовать. Вот даже и ГГ ни одним абзацем не сожалеет о том, что его в этот острог привело... Но если в глобальном масштабе брать, а не в масштабе отдельной личности, вероятно надо искать другие способы исправления людей. И тут мы постепенно переходим от классики к книгам другого жанра - Джордж Оруэлл - 1984 , к Евгений Замятин - Мы . И тогда понимаешь, что всё, что придумано даже пускай отдельно взятым человеком - приходило в голову и другим... Система наказания людей от дикой варварской постепенно переходит в изощренную... Ещё одно произведение вспомнилось Энтони Бёрджесс - Заводной апельсин ....

Такие вот невеселые мысли бродили в моей голове во время чтения этой невеселой книги... Хотя нет, местами было забавно наблюдать логику и простодушие этих странных людей. Даже в тюрьме случается повод для улыбки. И на Севере люди живут...

Ох, если -бы все произведения когда-то особо любимого мною, но всегда уважаемого и почитаемого Ф.М. Достоевского читались также, как данное, было-бы несказанно легче и проще.

Хотя казалось-бы: как так ? Сама тема осужденных и каторги, освещаемая в повести совершенно не предполагает какой-бы то ни было легкости, но тем не менее это факт. Прочитана буквально на одном дыхании, когда вся жизнь заключена и спрессована в объеме повести: небольшие зарисовки о том, как тот или иной каторжник стал убийцей, совершил грех, который возможно ли искупить ? отмолить ? и как человек, преступивший закон идет дальше по собственному жизненному пути ?

Вроде-бы тут фрагмент, там, а складывается целая картина жизни в то время, людской психологии, их миропонимания и отношения к окружающим и окружающему внешнему миру. Произведение напомнило мне другое, любимое у автора: Преступление и наказание . Также исследуется природа зла, совершенного греха и возможности/невозможности искупления.

Несмотря на страшащее многих название, а также тему, содержание совершенно не отпугивает ввиду мрачной наполненности, так как сюжет разбавлен бытовыми зарисовками, желанием каторжан хоть чуть -чуть внести в свою жизнь простых земных радостей, что бы напомнило им о другой жизни, дало возможность на миг перенестись в былое и ,возможно, еще раз проанализировать свои преступления против человека и человечности, что характерно для всего творчества автора, и не вызывает тягостного ощущения бессилия, кровожадности, чем, например, часто грешит современная литература.

Тут во всей полноте отобразилось мастерство писателя проникать в душу человека, рисовать достоверные психологические портреты, в малом рассказать о большом, что волновало его и нашло отображение в дальнейшем творчестве, не судить, а попытаться понять и принять человеческую природу, грешную, подлую, но способную к покаянию порой, которое и возможно в вере человека и вере в него, может быть...Безусловно, одно из самых интересных произведений автора, без удушающей атмосферы неуёмных страстей, плещущих через край эмоций и чувств, но пробуждающие их у читателя...

Абсолютно не типичная для меня литература. Это видно даже по моим постам. Начал я эту книгу еще в прошлом году и благополучно отложил, чтобы дочитать сейчас. Не потому, что она скучная, просто она непростая, лично для меня.

История о каторжниках. Заключенные от мала до велика. Каждый из них очень необычный персонаж. История о преодолении и смирении. Местами бунт, а местами покаяние.

Здесь можно увидеть всю черноту души загнанного человека и увидеть свет там, где кромешная тьма. Интересно наблюдать за восприятием главного героя его окружения. Могут украсть последнее, а утром продолжать общение, как и не было ничего.

В общем книга одновременно и сложная и нет. Она идет 'порционно'. Нужно осмыслить прошлую главу прежде чтения новой. Неплохой опыт для меня!)

P.S. Иногда очень полезно и нужно выходить из зоны книжного комфорта и пробовать читать новые жанры. А вдруг случайно окажется, что это Ваше?

На основе впечатлений от заключения в Омском остроге, Федор Михайлович создал это произведение. Рассказ носит документальный характер, здесь нет прямого сюжета и все действия происходят в хаотичном порядке. Из-за этого очень сложно мне далась эта книга.

Я привыкла идти за героями и переживать их разные ситуации, но здесь все иначе. Я познакомилась с бытом и устоями каторжников. Некоторые рассказали о своей жизни, как стали преступниками. Здесь я увидела безжалостных убийц и тех, кто отбывает срок без вины. Люди разных наций, веры и со своими "тараканами" теперь вынуждены жить под одной крышей. А это самое сложное. Каторга выматывает, наказания причиняют боль, но самое сложное - научиться жить друг с другом, почти не имея личного пространства.

На каторге нельзя выделяться личностью, приходится усмирять характер, уважать, почитать и забыть обо всем, что было ДО. Там у людей была другая жизнь. Свой распорядок дня, бессмысленный труд не для себя, капля вина для поднятия духа и развлечения чтоб не сойти с ума. Понравилась затея с театральной постановкой)

Читать было сложновато, потому что это не роман, а скорей дневники заключенного, он пишет о своих впечатлениях, чувствах и наблюдает за другими. С точки зрения исторических документов - бесценная вещь, документальная справка. Но тем, кто хочет почитать сюжетное развитие, то лучше не начинать!

«Записки из Мертвого дома» – попытка сделать зарисовку типичных обитателей острога и особенностей проводимых там будней.

Все события рассказываются от лица дворянина и помещика Александра Петровича Горянчикова, которого сослали на каторгу за убийство жены. Такое социальное положение главного героя определило и ход повествования: здесь нет смешливого панибратства, с помощью которого многие другие авторы (особенно современные) пытаются раскрыть эту тему, что стало для меня очевидным плюсом. Мы видим две разные среды, смешанные по воле случая, но существующие раздельно – взгляд с двух противоположных полюсов.

Ссыльный в своих заметках сравнивает своё первое впечатление о вещах с тем, которое сформировалось у него в дальнейшем. Внутренняя и внешняя стороны характера окружающих его людей, отношение к работе, товариществу, самому факту заключения и освобождения. Из-за этого приема становится сложно проследить динамику сюжета: есть первый месяц (к нему писатель возвращается вплоть до последних глав) и есть "дальнейшие события". Что происходит с самим героем в остальное время, что в нем изменилось, сломалось, возможно; как он, в конце концов, пришел к той жизни, последние месяцы которой застал человек, впоследствии опубликовавший его письма (из записок всё же формируется несколько другой образ) – всё это остается в тени.

Может быть, когда прошел начальный шок и любопытство, осталась одна серость всех последующих одинаковых дней, описание которых только смазало бы получившуюся довольно яркой зарисовку. Внутренняя борьба идет всегда, но, бывает, возможно, очевидными становятся только последствия, а сам процесс за всем однообразием – постепенен и незаметен. Несмотря на недосказанность, книга мне понравилась. Ничего лишнего, и всё очень просто, искренне и честно, без попыток поразить чем-то эдаким.

Записки из острога (Мёртвого дома) повествуются от лица Александра Петровича Горянчикова, но читая их, чувствуешь слишком яркую эмоциональную окраску и понимаешь, что Достоевский делится личными наблюдениями и впечатлениями. 1850-1854 - годы, проведённые Фёдором Михайловичем на каторге в Омске. Быт и нравы каторжан - основная составляющая книги. Хоть идёт повествование в сравнительно хронологическом порядке, сюжета, как такового нет.
Записки представляют собой зарисовки по темам.
Тема каторжных разговоров, когда ругаются в удовольствие и для развлечения, делятся собственными или услышанными историями - основное занятие в остроге. Достоевский приводит в книге некоторые житейские случаи (особенно грустной показалась доля Акулины в рассказе "Акулькин муж", а сколько подобных угнетённых и бесправных женщин терпело и страдало на Руси!)
Другие удовольствия: напиться водкой (подвизаются контрабандисты - проносители вина), заработанные деньги сразу пропиваются; майдан - игра в азартные игры (в три листа, в горку и проч.); праздники (описывается Рождество и Пасха), когда каторжники получают особенно щедрое подаяние; рассказывается и о культурном развлечении - театре...

О доносчиках и шпионах, которых не укоряли и не обвиняли за их нелицеприятную деятельность; о хозяйственном дворе с курами-утками, а также козлом, конём и собаками; о банных днях и сложной процедуре раздевания и омовения; о работах и наказаниях - Достоевский не оставляет нераскрытых тем, подробно и даже страстно (благодарность за эмоциональное исполнение Борису Плотникову) объясняет все тонкости быта и нравов а арестантском обществе.

Писатель не раз подчёркивает, что в остроге дворян не любят – особенно политических, съесть рады. Потому-то Александр Петрович часто напрашивался в госпиталь. В этой больничной зарисовке поразила тема питания, когда порции распределенные по болезням лежавших: "Лучше была порция цинготная, – говядина с луком, с хреном и с проч., а иногда и с крышкой водки. Хлеб был, тоже смотря по болезням, черный или полубелый, порядочно выпеченный"... Неплохо кормили).
Дворяне были на особых условиях в плане работ, а ещё им разрешалось иметь прислужников из арестантов, заказывать за деньги особое кушанье или любые другие услуги. "Им везде рай!" - кричат на Горянчикова, ругая и возмущаясь. Наверное, подобное отношение было особенно обидным, так как тема неравенства между сословиями поднимается в "Записках..." много раз.

Мне было интересно познакомится с данным произведением, чтобы сравнить каторгу 19 века с советскими лагерями, почувствовать, какое чудовищное давление испытал Фёдор Михайлович в остроге.
Известно, что "Записки из Мертвого дома" значительно повлияли на дальнейшее творчество писателя и были не единожды использованы в более поздних произведениях автора.

Книгу слушала в исполнении Галины Самойловой. Очень своеобразном! Читала, как будто из пулемёта строчила, если нужно было остановить запись, то приходилось делать это посреди слова, так пауз в чтении не наблюдалось, зато чувствовалась какая-то непонятная злость.
Спасибо знающим людям, подсказали о существовании других начиток, и я изменила выбор, остановившись на исполнении Бориса Плотникова. Время прослушивания увеличилось на 4 часа, но оно того стоило.

Не рецензия, а заметки.
Не роман, а записки, воспоминания о пережитом за четыре года в Омском остроге.
Четыре года физических и нравственных страданий. Четыре года, 1461 день, постоянного ношения кандалов, отчуждения от людей, запрета на книги, кроме Евангелия, запрета писать, 1461 день физических и нравственных страданий, в условиях непригодных для жизни, в тесноте, притеснениях. 1461 день мечты о свободе, дум и наблюдений за людьми, характерами.
Интересно было о театральном представлении. Силами заключённых (артисты в кандалах), по их инициативе, на бытовые сюжеты. Параллельно вспоминается история о тюремной постановке к юбилею вождя: для вас засияют Кремлевские звезды, из "Зоны" 20 века.
Об отчуждении дворянства от народа, которое не уменьшается даже при их уравнении да заключённых, о том отчуждении которое встретят потом романтики народовольцы. О телесных наказаниях, противных природе человека, о страхе перед ними. Легче совершить ещё что-то лишь бы отдалить этот миг. Как это понятно!
Занимательно, хоть и страшно, о быте, занятиях каторжан того времени. Ко всему, подлец, человек привыкает.
Любопытно о прототипах будущих героев и ситуаций. Самый узнаваемый, конечно Митя Карамазов, его кстати, потом освободили, как пострадавшего невинно, нашлись истинные убийцы и сознались. 10 лет, 3650 дней каторги, ни за что, просто стечение обстоятельств.