И. А. Гончаров. Собрание сочинений в 6 томах. Том 5

...Дон-Жуаны, как Дон-Кихоты, разнообразны до бесконечности.

Счастье, как думал он, вдруг упало на него!
"Правду бабушка говорит, — радовался он про себя, — когда меньше всего ждешь, оно и дается! "За смирение", утверждает она: и я отказался совсем от него, смирился — и вот! О благодетельная судьба!"

Ты гордо оттолкнула меня и этим раздражила самолюбие, потом окружила себя тайнами и раздражила любопытство. Красота твоя, ум, характер сделали остальное - и вот перед тобой влюбленный в тебя до безумия! Я бы с наслаждением бросился в пучину страсти и отдался бы потоку: я искал этого, мечтал о страсти и заплатил бы за неё остальною жизнью, но ты не хотела, не хочешь... да?

Страсть - это постоянный хмель, без грубой тяжести опьянения, - это вечные цветы под ногами. Перед тобой - идол, потому хочется молиться, умирать за него. Тебе на голову валятся каменья, а ты в страсти думаешь, что летят розы на тебя, скрежет зубов будешь принимать за музыку, удары от дорогой руки покажутся нежнее ласк матери.

Он говорил, мечтал, вспыхивал в одно мгновение от её бархатных, тёмно-карих глаз и тотчас же угасал от равнодушного их взгляда.

- Пойдём туда! - вдруг сказал он, показывая на обрыв и взяв её за руку.
- Ах, нет, нет, боюсь! - говорила она, дрожа и пятясь.
- Со мной боишься?
- Боюсь!
- Я тебе не дам упасть. Разве ты не веришь, что я сберегу тебя? <...> Если бы я сказал тебе: "Закрой глаза, дай руку и иди, куда я поведу тебя", - ты бы дала руку? Закрыла бы глаза?

- Давай же завтракать!
- Бабушка! Ничего не надо. Я сыт по горло. На одной станции я пил чай, на другой - молоко, на третьей попал на крестьянскую свадьбу - меня вином потчевали, ел мед, пряники...
- Ты ехал к себе, в бабушкино гнездо, и не постыдился есть всякую дрянь. С утра пряники!

Она решила, что «дела» изобретать нельзя, что оно само, силою обстоятельств, выдвигается на очередь в данный момент и что таким естественным путем рождающееся дело — только и важно, и нужно.

— Несчастный! а чем, позволь спросить? — заговорила она, — здоров, умен, имение есть, слава богу, вон какое! — она показала головой в окна.Чего еще: рожна, что ли, надо?
Марфенька засмеялась, и Райский с нею.
— Что это значит, рожон?
— А то, что человек не чувствует счастья, коли нет рожна,сказала она, глядя на него через очки. — Надо его ударить бревном по голове, тогда он и узнает, что счастье было, и какое оно плохонькое ни есть, а все лучше бревна.