Ваша оценкаВ томе собраны написанные более чем за пятьдесят лет статьи и речи об искусстве и литературе, выступления в защиту природы, очерки и репортажи с Харьковского (1943) и Нюрнбергского (1945) процессов, а также два фрагмента из нового романа.
Жанры
Рейтинг LiveLib
0
0 оценок
Ваша оценкаПрочитали 1Хотят прочитать 2
Рецензии
Аноним17 августа 2014 г.Читать далееИнтересный эффект, увидеть несколько-страничную - всего лишь! - статью, узнать в ней все содержание увесистого томика Павла Басинского, и понять, что, как литературоведческий текст, статья богаче и полнее многих книг о Тостом.
Статья начинается с зарисовки, краткой, но выразительной, это почти кино:
Четырехдневное скитание, порой под проливным дождем, приводит великого старца на безвестный полустанок. Болезнь, чужая койка, огласка... и вот приезжие деятели, духовенство, мужики, «синематографисты», жандармы толпятся поодаль бревенчатого строения. Там, за стеной, один на один со смертью Лев Толстой. Все торопятся делать, что им положено в беде. Старец Варсонофий рвется вовнутрь благословить отлученного от церкви мыслителя до его отхода в дальний невозвратный путь; из Москвы поездом № 3 Рязано-Уральской железной дороги срочным грузом высылаются в Астапово для больного писателя шесть пудов лекарств. Смятение отринутых им церкви и цивилизации. Затем роковая ночь, черная мгла в окнах. Морфий, камфара, кислород. Последний глоток воды, в дорогу. Без четверти шесть Гольденвейзер прошепчет в форточку печальную весть, которая к рассвету обежит мир. Закатилось...
Один абзац, но к его содержимому уже нечего прибавить. Сколько ни читай о последних днях Толстого, все уже выражено здесь.
Кстати, это не совсем статья. Это речь, произнесенная Леонидом Леоновым 19 ноября 1960 года в Большом театре СССР на торжественном собрании посвященном 50-летию со дня смерти Л.Н. Толстого.И вот... шестидесятый год, торжественное собрание, а Леонов рассказывает советским деятелям о четьи минеях, о буддизме, евангелических исканиях, письмах Гоголя к священнику Матвею, тексте синодного отлучения Толстого 22 февраля 1901 года, о Марфе и Марии и еще о многом, чего и не заподозришь в числе тем, возможных к произнесению с трибун в шестидесятом году прошлого века.
Леонов настолько серьезен и глубок, что это... это непривычно в наш век обязательной иронии. Сегодня воспитанные писатели ироничны, слегка утомлены, немного скучают тут с нами. Невоспитанные эмоциональны, категоричны, но тоже - нибожемой! - не сложны. Это не комильфо.
И вот тяжеловесный, экономный на слова, но не на мысли - Леонов. Читать трудно, да.
Но того стоит.
Изящная логическая конструкция речи завершается неожиданной критикой... метода соцреализма. Нормально для Леонова.
Сначала он рассказывает о Толстом, объясняет чем так велик писатель, почему мировая пресса, откликнувшаяся на его смерть, ставила Толстого в один ряд с Шекспиром и даже с Буддой. О языке Толстого, о его месте в литературном процессе.
Затем о боли, о восприятии страдания: Жить по-старому становилось все трудней Толстому, занятие это мнилось ему все горше и бесчестней. «Куда ни выйду — стыд и страдание!» — вырывается однажды, как брызга, из-под его пера.
Затем о раздирающей душу писателя необходимости изменить этот мир, сделать его лучше, чище, свободнее, о желании придумать новый нравственный кодекс для людей, о недовольстве христианством.
О сознательно выбранном пути - отказе от индивидуальности текста, о попытке писать учительную литературу - все эти маленькие, нравоучительные сказы Толстого. Это ведь и правда стиль четьи минеи. Признак сознательного создания Толстым новой религии. Вместе с тем, в плане обычной практики, многие из помянутых произведений до такой степени годятся в расширенные эпиграфы к каким-то так и ненаписанным романам, что их можно считать зернами громадных, так и не проросших замыслов писателя.
Но насколько эффективным оказался этот путь?
Эта часть наследия Толстого редко привлекает к себе внимание читателя. Сила задуманного воздействия на душу читателя не состоялась, проскользнула, как по льду, не зацепила. Взрослые не читают, издают для детей. У детей уж точно не является любимым чтением, сколько не включай в хрестоматии для начальных классов.
Но ведь, если, рассуждает Леонов, писатель развернул бы эти замыслы в романы, настоящие толстовские романы, если бы написал их полностью, со своей толстовской искренностью, психологичностью, написал своим языком, открывающим двери к миру, вложил свою человеческую душу, индивидуальность - какую силу воздействия они бы имели! Но всего этого нет. Есть коротенькие нравоучительные истории с моралью, разжеванной в виде эпилога.
Вот такие два пути великого писателя. Гений вел его по первому пути в первой половине жизни. Затем нравственное чувство, страдание и желание сделать мир лучше заставили гения свернуть на путь сознательного отказа от художественности в сторону улучшения мира.
К какому же методу, из испробованных Толстым, надлежит обращаться современному художнику слова для скорейшего и надежного воздействия на читательское сердце?
Хороший вопрос! Очень, очень хороший вопрос к советским писателям. Просто вишенка на торте. Изображайте подлинную жизнь, говорит Леонов, заставляйте читателя плакать и смеяться, но оставьте уже эти свои вечные нравоучительные соцреалистические морали.
Потому, что ни одна мораль ни заставит читателя чувствовать и сострадать. Не будьте прямолинейны, не учите, вы не для этого. Второй путь неэффективен..., а для первого надо много работать. Кресло Толстого стоит пустое. В мировой литературе, в нашей нынешней также, некому пока сравниться с Толстым.21236- Аноним3 декабря 2013 г.Читать далее
Если вы хотите стать писателем.
Если вы хотите стать детективщиком или поставщиком чудесных "лав-стори" на книжный рынок - вам не сюда. Если слава Гришковца или Славы Сэ не дает покоя - проходите мимо. Если вы просчитали технологию создания акунинских романов и дело осталось лишь за малым - не тратьте время.
Только если вы хотите стать писателем. Потому что
Значение книги мерится количеством работы, которое она может произвести в умах человечества для его дальнейшего прогресса. Желательно, чтобы каждая книга была пусть маленьким, по событием в культуре.
Это плотный, очень плотный мастер-класс. В каждом предложении заложен смысл, которого хватило бы на лекцию. Кто может быть писателем? Каким надо быть писателю? Как писать?
Текст представляет собой выступление Леонова перед молодыми писателями. Поэтому, какая, помилуйте, рецензия? Практически весь текст выступления я вынесла в цитаты. Для того. чтобы прочитать текст последовательно, так, как он был произнесен/написан, откройте мою страницу, вкладку "Мои цитаты", найдите первую цитату к этой книге
В искусстве нет правил или готовых схем. Художник как угодно может осуществлять свой замысел, лишь бы получилось хорошо.
Обращайте внимание на практические советы. Такой, например:
Крайне полезно составлять не только по возможности подробный не в ущерб общему рисунку, логический план, но даже и графическую схему сюжетного развития; не повредит и топографическая карта местности, где происходит действие. Предварительный план может избавить произведение от литературного жира, неуклюжей одутловатости, рыхлости. Под жиром, конечно, не следует понимать всякую полнокровную живопись, буйство красок, чрезмерность выразительных средств, равно как под понятием экономности, сжатости не должна прятаться бледная немочь. Следует помнить, что без слоя подкожного жира не бывает здорового живого организма; именно этот жирок и придает блеск и гибкость коже, служит показателем жизнеспособности. а равно и неприкосновенным запасом в случае очередного испытании на прочность.
И двигайтесь вверх до последней
Словом, могу сказать одно: с годами, чем больше начинаешь понимать, как оно делается, тем чаще приходится огорчаться, до какой степени это не получается. Тем не менее мне кажется, если молодой литератор умело применит кое-что из сказанного выше, он сможет порою избегнуть неминуемых в его творческом возрасте разочарований.Разумеется, это будет интересно не всем. Но! Если вы хотите стать писателем...
20188 
Аноним9 июля 2024 г.Крупных писателей не осталось
Читать далееКрохотная, от 1948-го газетная заметка к 75-летию со дня рождения Анри Барбюса (умер в 1935-ом). Подчёркивается, что до первой мировой войны автор был практически неизвестен в России – хех, он и сейчас знаком лишь горстке читателей, затмит широкими спинами других французских классиков. Сам я об авторе узнаю совершенно случайно, благодаря легендарной серии «Библиотека всемирной литературы» – чуть ли не первое и последнее, обширное, массовое издание классика. В отзывах пишут, что его главное произведение «Огонь» — это самый жёсткий роман о первой мировой войне. А в заметке это название обыгрывается в качестве метафоры, например: «Человек этот родился – в огне и, кажется, на каждом искал ожогов от войны.» или «Огонь Барбюса неугасим, он жжёт до сегодня.» Для Леонова Барбюс достойный пример того, как писателю удалось из огня и крови создать революционный гуманизм. В руках наших авторов более обширный материал, даже слишком обширный – революция, великая отечественная – проявляй усердие и талант, твори своё литературное слово.
Теперь самый любопытный момент. Похоронная процессия растянулась на пять километров, триста тысяч французов под знамёнами провожали труп Барбюса! Можете представить? Вопрос: найдётся ли сегодня современный писатель, ради которого встанут с дивана? Цифра в триста тысяч зажгла непримечательную, но при этом важную и в чём-то удручающую в развороте, мысль. Ведь, если задуматься, кажется больше не найти среди писателей настоящих титанов, героев, революционеров, философов, которые поведут народ, хоть бы на кладбище. Современных авторов много, но им не хватает масштаба, все они мелкие фигуры, движимые рукой обособленных фанатов. А многолюдное шествие в честь Барбюса как минимум объяснимо его риторикой: он, как непосредственный участник, обличал войну, капитализм, национализм, – так удивительно ли, что «...за гробом вожака и командира шли ветераны с обезображенными лицами, с вытекшими глазами, люди – улики бессмысленной империалистической бойни...»578
Цитаты
- Аноним2 декабря 2013 г.
Словом, могу сказать одно: с годами, чем больше начинаешь понимать, как оно делается, тем чаще приходится огорчаться, до какой степени это не получается. Тем не менее мне кажется, если молодой литератор умело применит кое-что из сказанного выше, он сможет порою избегнуть неминуемых в его творческом возрасте разочарований.
399 - Аноним2 декабря 2013 г.Читать далее
Взявшись за большую работу, работайте без выходных дней: берегите рабочий разгон. Едва притормозится инерция полета, начнется падение. Одна знаменитая балерина умно сказала на этот счет: «Если я пропущу одни день без работы — я уже замечаю это. Коли я не поработаю два дня—это замечают мои друзья. Если же три — это замечает публика».
Еще опаснее в литературе — стареть. Не поддавайтесь равнодушию нравственного одряхления. Помните, наш читатель всегда предельно молод. Он тащит на себе весь мир, И вертит непрестанно колесо прогресса. Если вы не горите сами, вы никого не зажжете. Если вы не любите своего персонажа беззаветно, до смерти, вы не заставите читателя хотя бы только снисходительно улыбнуться ому. Вставайте ночью, чтобы переправить неудачную строку. Огорчайтесь из-за пропущенной в корректуре запятой.3121 - Аноним2 декабря 2013 г.Читать далее
Мы, к сожалению, подчас еще неправильно относимся к оценке первой книги того или иного автора и тем наносим ему порою непоправимый ущерб. Молодому писателю, выходцу из народа, имеющему корни в своей производственной среде, при наличии какого-то дарования, право же не слишком трудно написать сносно ту первую книгу. Самый материал непосредственно окружающей его жизни, биография родителей, события детства п юности, расположенные в разумной последовательности, могут послужить основанием для честной, незамысловатой повести. Вряд ли можно считать за подвиг перед человечеством, если от удара ломом по земле показывается нефть. (К тому же в стране у нас молодость и молодые дарования окружены таким чрезвычайным вниманием, даже порой вредноватой для них любовью, что принято зачастую преувеличивать технические качества этой первой нефти.) Пожалуй, об истинном успехе литератора можно говорить со второй, третьей книги. когда ему приходится вычерпывать нефть со все большей глубины и когда он поэтому становится перед необходимостью, фигурально выражаясь, изобретать машины, чтобы достать эту нефть и пустить в дело. Только здесь начинается подлинный профессионализм, и можно честно сказать начинающему литератору, что его литературное призвание оправдалось.
261
Другие издания
