Один день Ивана Денисовича. Рассказы 60-х годов

Кто арестанту главный враг? Другой арестант. Если б зэки друг с другом не сучились, не имело б над ними силы начальство.

Увы, там не пекли хлеба. Там не торговали ничем съестным. Вся деревня волокла снедь мешками из областного города.

Я был жалок. Исхудалое лицо моё несло на себе пережитое — морщины лагерной вынужденной угрюмости, пепельную мертвизну задубенелой кожи, недавнее отравление ядами болезни и ядами лекарств, от чего к цвету щёк добавилась ещё и зелень. От охранительной привычки подчиняться и прятаться спина моя была пригорблена.

— <…> Раз-берутся и с вашим Тверикиным. У нас брака не бывает.
Но никогда потом во всю жизнь Зотов не мог забыть этого человека…

Сдать Москву ещё была не вся беда. Москву сдавали и Наполеону. Жгло другое: а — потом что? А если — до Урала?.

Угнетённость, потребность выть вслух была у Зотова от хода войны, до дикости непонятного.

Что добром нашим, народным или моим, странно называет язык имущество наше. И его-то терять считается перед людьми постыдно и глупо.

Вот хлеба четыреста, да двести, да в матрасе не меньше двести. И
хватит. Двести сейчас нажать, завтра утром пятьсот пятьдесят улупить,
четыреста взять на работу -- житуха!

– Ручку-то правую оставил ей Господь. Там будет Богу молиться…