Вишневый сад. Рассказы

Смешно читать пафосные рецензии а-ля сочинение по литературе. Напиши то, что хочет видеть учитель, а не собственное мнение. Вот и копипастятся однообразные оды восхищения в общем-то проходной пьесе.
Одна инфантильная семейка на грани банкротства не хочет поднять попу и решиться на продажу дома. При любом раскладе дом все равно продадут, но ни у хозяйки, ни ее брата не хватает мозгов и мужества на решение проблемы. Единственный адекватный человек в этом шапито это Лопахин, который предельно четко объясняет рабочую бизнес-схему.  Дали бы ему в жены Варю и жила бы вся семейка в родовом поместье, но и тут Раневская все мямлит.
Про Фирса вообще не понимаю, его же отправили в больничку, а он в саду тусуется.

Всё очень просто - в небольшом уездном городе есть больница, в ней - палата №6, где содержатся душевнобольные в количестве 5 штук (на начало повести, по крайней мере). За ними вроде как присматривает доктор Андрей Ефимович, который вообще-то умный, честный и ответственный. Но менять что-либо ему и не досуг, да и незачем: все всё равно умрут, смысл бороться с неизбежной участью? Особенно когда есть уютный быт с книжками, огурчиком, водочкой. Но всё меняется, когда совершенно случайно доктор Рагин находит себе прекрасного собеседника в лице Ивана Дмитрича Громова, который лежит в палате №6 по причине мании преследования. Частые и долгие задушевные беседы доктора и сумасшедшего (хотя Громову, кажется, просто некуда деться от этих назойливых встреч) совершенно непонятны окружающим, и в конце концов вызывают такое сильное напряжение, что заботливое общество решает препроводить доктора в палату к душевнобольным ради его же блага.

Это ведь должно быть очень смешно - доктор сам оказался в палате для сумасшедших. Но слишком уж это всё правда, слишком про действительность (неизменившуюся и через век), чтобы над этим смеяться. Та абсурдность жизни, которая так просто, ёмко и начистоту является во всех рассказах Чехова, никуда после прочтения не девается, её нельзя отставить на полку и спокойно забыть, вернувшись в уютно устроенную жизнь. Возвращаться из Палаты №6 некуда, потому что мы уже в ней. Изолированы, одиноки, брошены доживать свой срок, как придётся, в настолько жалких условиях, что стыдно смотреть. Единственный, кто есть рядом, - жестокий сторож Никита, который беспробудно пьëт и беспощадно бьëт. В таких условиях даже с соседом по койке говорить не сильно хочется. Каждый сошëл с ума и остался со своей бедой один на один.

Но то, что действительно смешно, - мир снаружи палаты кажется ещё менее привлекательным местом для жизни: свобода там присутствует лишь до тех пор, пока ты соответствуешь общепринятой средненькой морали, которая обращена не к человеческому достоинству и какому-никакому величию разума и воли, а к нищенскому стремлению урвать себе безопасный угол и устроиться там так, чтоб не трогали. Можно, конечно, понять. Но тогда нужно быть готовым к неумолимой воле случая - у каждого есть риск оказаться в палате #6, как бы ты не хоронился. Доктор Рагин вон тоже себя берëг, о больных совсем не думал, удобными мыслями себя успокаивал, - и как закончил.

Интересный рассказ с неплохим сюжетом.
Главный герой встречает юную девушку, на которой решает жениться, но она отказывает ему, выбрав музыку вместо брака. Шли годы. Герой менялся, причем в худшую сторону.
Впоследствии он встретил ту девушку, но теперь относился к ней не так, как раньше. Несколько раз он даже подумал: "Хорошо, что не женился".
Каким был бы главный герой, если бы много лет назад возлюбленная не отказала ему в свадьбе? Поменялся бы он сейчас?
Я думаю, что он был одним из многих людей тех лет, которые к 30-40 годам становились черствее и свадьба не могла бы изменить героя.

Как писал о своей повести сам Антоша Чехонте:

• Кончаю повесть, очень скучную, так как в ней совершенно отсутствуют женщина и элемент любви. Терпеть не могу таких повестей, написал же как-то нечаянно, по легкомыслию. Могу прислать Вам оттиск, если буду знать Ваш адрес после июня.

символично получилось, что аккурат перед  тем, как в моих руках оказался сборник рассказов Чехонте, мне захотелось освежить в памяти Гоголевскую "Шинель".
на протяжении всего времени, которое заняло у меня прочтение "Человека в футляре", меня не отпускала мысль об очевидной схожести главных героев этих повестей. думаю, нечего разъяснять причины, которые заставили меня так думать, они и без того видны невооружённым глазом. хочу заострить внимание на концовке.
дочитав человека в футляре до конца, я определила для себя, что, как бы это не звучало, для меня рассказ закончился хэппи-эндом, ровно так же, как и шинель. ведь оба главных героя двух произведений в конце концов нашли успокоение, уйдя из жизни.  с одной стороны Акакий Акакиевич, ровно такой же "человек в футляре", живущий в мире, который не принимает его существования. его душа находит покой только после того, как он наказывает своего обидчика и срывает с него желанную шинель. с другой стороны Беликов, который ровно так же не вписывался в этот мир, наконец умирает и после смерти, в виде гроба, ему уготован тот самый футляр, к которому он стремился всю жизнь, прячясь от окружающего мира. думаю, лучшего исхода для этих двоих нельзя и вообразить.

«Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот он… (Показывает револьвер.)»

Театральную пьесу больше других жанров отличает широкое пространство импровизации. За исключением небольших комментариев — (натыкается на стул, который падает) — автор заполняет сценическое пространство одной только речью, которая невидимыми линиями очерчивает пространство действия и логику сюжета. Всё остальное остается на совести режиссера, декоратора, световика, актеров, зрителя — и каждому из них предстоит решить свою задачу не выходя за рамки предложенных обстоятельств.

И поэтому я совершенно не понимаю как можно оценивать пьесы и «Вишневый сад», в частности. Как, например, оценить то, что на одну хорошую постановку «сада» приходится с десяток фальшивых? — это значит, что пьеса хороша и изящна как сложная загадка, как театральный «семитысячник» на который взойдет лишь редкая труппа? или же это говорит о слабости материла и том, что нужны какие-то особенные обстоятельства чтобы сгладить углы и сщелкнуть детали сюжета в цельную картину?

Не понятно как оставить в стороне и исторический контекст пьесы, как работы ставшей предметом разладов и споров между Станиславским, Немирович-Данченко и самим Чеховым? Честно ли вкладывать дополнительные смыслы в «замирающий, печальный звук лопнувшей струны», зная и дальнейшую историю и то, что «Вишневый сад» станет последней пьесой больного Чехова?

«Пьеса не понята — это реакция Чехова на то, что она слишком хорошо была понята. До той меры, которую автор хотел скрыть. Не хотелось ему выглядеть вестником конца — своего и уходящей эпохи.» (Из статьи Адольфа Шапиро «Что было/будет с садом?»)

Все это не дает мне сформулировать для себя окончательное отношение к «Вишневому саду», который на уровне эмоций «не зашел» мне ни в школе, ни на театральных чтениях, ни 15 лет спустя, когда затронутые темы стали сильно ближе и реальнее. А всё-таки Чехов это Чехов и, кажется, одним только владением слова большая часть его произведений стоит выше почти всего остального.

«Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя. Как вы все серо живете, как много говорите ненужного.»

Казалось бы, что нового можно почерпнуть в прочтении классики. В школьные времена она была не очень интересна, да и с учителем литературы везет не всем. Я как и многие, недолюбливала классики чтение из-под палки.
Однако прошли годы, и отношение мое изменилось. Многие произведения, что не нравились и не интересовали в нежном возрасте, теперь воспринимаются совсем по другому. Вот и "Вишневый сад" привлек мое внимание.
Что у Чехова не отнять, так это психологизм ситуаций и персонажей. Каждый словно на ладони, и каждого можно понять и пожалеть. Автор с таким состраданием к своим героям описывает перепетии сюжета, что это втягивает в книгу и заставляет прожить драматичную ситуацию вместе с ними.
Грустная книга, но легла на сердце. Сделала вывод для себя, что до классики нужно дорасти, тогда она воспринимается совсем не так, как в юности. И Антон Павлович оказывается такой тонкий психолог, что куда там Курпатову.