Иосиф Бродский. Стихотворения (аудиокнига MP3)

Бродский вообще симпатичен. Весь, как мне кажется, не только своими стихами, которые больше похожи по форме на прозу, но которые всё-таки стихи, но и сам по себе, как человек. Симпатичен и харизматичен, в том числе и в этой книге. Хочется возвращаться и перечитывать. А это не так уж часто случается, но хорошо, что всё-таки случается.
Вот, например, вот такое вот "обычное", кажется, начало:
"Августовские любовники,
августовские любовники проходят с цветами,
невидимые зовы парадных их влекут,
августовские любовники в красных рубашках с полуоткрытыми ртами
мелькают на перекрестках, исчезают в переулках,
по площади бегут..."
и вот такое вот не очень обычное окончание:
"...Новый вечер шумит, что никто не вернется, над новой жизнью,
что никто не пройдет под балконом твоим к тебе,
и не станет к тебе, и не станет, не станет ближе
чем к самим себе, чем к своим цветам, чем к самим себе."

Вновь с прочтения данного стихотворения ("Пророчество") мне захотелось прочитать весь сборник, куда входит это замечательное стихотворение, которое я могу перечитывать миллионы раз, каждый раз находя в нём что-то новое.
И вот сейчас я хочу рассказать не совсем об этом сборнике, а о той, кому этот сборник посвящен.
Для начала, "Новые Стансы к Августе" обозначает "Новые строфы к Величественной", ведь Август(а) в переводе обозначает величественный, священный. Посвящены данные строфы загадочной М.Б. Но такая ли она загадочная?
М.Б - это инициалы Марины Басмановой. Кстати, она вообще Марианна. Но почти везде упоминается как Марина. Да и что скрывать, мне самой имя Марина нравится больше, так что в моём отклике она будет Мариной, извиняйте уж.
Бродский познакомился с Мариной в 1962 году, когда ему не было ещё и 22 лет, она была на два года его старше. Первые стихи Бродского с указанием тогда ещё непонятных инициалов датированы июнем 1962 года (познакомились влюблённые в марте). На мой взгляд, Марина была его единственной музой, страстной любовью.

Но с Мариной у него будет всё то, что в данном стихотворении он отрицает: и любовь, и страсть, и тревога, и разочарования, боль и любовь на дальнейшие 30 лет, а потом остаток жизни в сердце. Говорят, что они дополняли друг друг: страстный и пылкий Бродский и спокойная художница Марина Басманова, они будто и созданы были специально друг для друга. Однако, как это часто бывает влюблённые часто ссорились и то и дело "расставались навсегда". После таких размолвок Иосиф впадал в жесточайшую депрессию. Не обходилось и без ревностных порывов, без измены Марины, без ссылки Бродского в Архангельскую область. Всё это было. И это было их жизнью. Совместной и раздельной, такой счастливой и несчастной одновременно.

В эти сложные для них годы родился сын Андрей, кстати, с фамилией Басманов. Марина не хотела выходить замуж за Бродского, а он надеялся, что после рождения ребёнка они оформят законные отношения, но Басманова была непреклонной. А ещё он надеялся, что позже эмигрируют они втроём - он, Марина и Андрей. Отношения с Мариной стали составлять главную тему его лирики, тема прощания с Мариной и сыном стала вечной для Бродского.. В Санкт-Петербург он больше не вернулся.

После расставания с Мариной он ещё долго продолжал посвящать ей свои стихотворения, но меняя женщин как перчатки, он так и не мог найти приют своей душе, а инфаркты преследовали его один за другим. Однако позже он встречает молодую Марию Соццани, которая моложе поэта на тридцать лет и безумно напоминала ему Марину Басманову в юности. В 1991 году они поженились. Мария стала не только любящей женой, но и верным другом и помощницей во всех литературно-издательских делах. В 1993 году у них родилась дочка - Анна-Александра-Мария Бродская.

С начала 90-х годов Бродский уже не посвящает стихов Марине Басмановой. Однако посвятил позже ей единственное стихотворение в довесок, не подписывая инициалами "М.Б" можно понять, что данное стихотворение посвящено именно ей, а в самом начале и её измене Бродскому с Дмитрием Бобышевым.

Видимо, избавился он от той изнуряющей его любви к Марине, от той жгучей страсти, от тех переживаний, которые терзали его душу.. При жизни с Мариной, при постоянных расставаниях, при окончательном разрыве. Однако, как известно, позже он перепосвятил все стихи, которые раньше писал женщинам, в честь Марине, собрав их в этот ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ сборник "Новые стансы к Августе". Бродский напишет об этом просто и лаконично: "Это сборник стихов за двадцать лет с одним, более или менее, адресатом. А до известной степени это главное дело моей жизни".
Марина Басманова - единственная Муза Бродского..

Единственная книга стихов, которую Иосиф Александрович вот сел и составил. Своими, понимаешь, гениальными руками. Потому что любовь - это святое. Чужие руки к ней прикасаться не должны. Подборка действительно очень хорошая. Мусор, которого у Бродского, как у любого хорошего поэта, навалом, сюда почти не попал.
Но есть ощущение, неприятное ощущение, что смотришь в замочную скважину. Очень много автобиографических деталей, повторов и того главного, что это ощущение порождает - обращений ко всем ясному "ты" в каком-то уж совсем душевно интимном свете.
На месте Марины Басмановой мне было бы неловко)))

Стихотворение, написанное 28 декабря 1961 года, стало не только одним из лучшим в творчестве Бродского, но и началом целого цикла ,,Рождественские стихи", включающий 23 поэтических текста. Вот о нём-то и хочется рассказать.
Есть стихотворения простые, понятные, где смысл не скрыт и не завуалирован.
Есть стихотворения, содержащие в каждой строке, в каждой фразе потаённый смысл, без понятия которого невозможно осознание общей образности. Как правило, именно такие стихи дают пищу для размышлений в единстве полифоничности восприятия. Именно ,,Рождественский романс" и является таковым.

21-летний поэт, видимо, прогуливаясь вечером по центру Москвы, находясь под впечатлением приближающегося новогоднего праздника, пишет не просто очередное стихотворение, а начало целой главы в своём творчестве, которая будет дополняться в течении всей жизни. В интервью «Рождество: точка отсчета», которое Бродский дал в эмиграции журналисту Петру Вайлю, поэт рассказал о зарождении идеи стихотворного рождественского цикла: ,,Я помню первые рождественские стихи, которые я написал... Из какого-то журнальчика я вырезал себе картинку “Поклонение волхвов”, приклеил над печкой и смотрел довольно часто по вечерам. И решил написать стихотворение с этим сюжетом". В течение 10 лет (до 1972 года — года вынужденной эмиграции) поэт регулярно писал рождественские стихи: ,,Я к каждому Рождеству пытался написать стихотворение — как поздравление с днем рождения". Затем был перерыв. Текстов, посвященных Рождеству, не было с 1972 года по декабрь 1980-го, с 1980-го по 1987-й годы. С этих пор и до своей смерти в 1996 году он ежегодно создавал новые поэтические рождественские образы. ,,Рождество — это день рождения Иисуса Христа. Единственный человек или Богочеловек, чей день рождения я считаю своим долгом справлять" - говорил поэт.

Найдутся ли аналоги такой преданности рождественской теме в мировой поэзии? Есть цикл религиозно-философских сонетов Джона Донна, которые Бродский ставил очень высоко, есть стихи Бориса Пастернака на евангельские мотивы, включенные им в роман ,,Доктор Живаго" а более вряд ли найдётся. Потому и этот цикл, проходящий лейтмотивом сквозь всю его творческую жизнь, можно считать как ,, ...перевод явлений бесконечных в язык конечный".

Был ли Бродский верующим человеком?
Вопрос ведь далеко не праздный. ,,Я не знаю. Иногда да, иногда нет"- отвечал на это он. Учитывая то, что лишь спустя два года, в 1963, он прочтёт Евангелие, можно предположить, что именно предощущение святого начала бытия нашего и стало тем необъяснимым внутренним толчком для попытки осознания своей миссии земной. Да, именно своя миссия, что предначертана каждому из нас, и дана свыше. Счастлив тот, кто осознал её и выполнил. Думается, что Бродский это сделал в полной мере своих творческих сил. Уважение и преклонение перед высшими силами в его стихах видно даже твердолобым атеистам.

Каково же было писать о светлом празднике Рождества в то время?
Думаю, не надо напоминать официальный курс партии и правительства по этому вопросу.
Думаю, не надо напоминать о разрушенных храмах по всей России.
Думаю, не надо напоминать о тысячах расстрелянных служителей церкви.
Одно такое братское захоронение есть и в овраге на окраине моего города...

,,Не сбивайте нас с толку, не делайте Рождества и елку!" — под подобными лозунгами в те годы выводили детей на антирождественские митинги. С 20-х годов началось планомерное истребление этого праздника из сознания людей. Постепенно оно вытеснялось другим, которое уже и календарно встало раньше - Новым годом. В итоге Новый год стал праздником советским, идейно правильным, а Рождество осталось как пережиток прошлого. Всепроникающий атеизм не оставил даже маленькой надежды на идеализм, столь ненавидимый материалистами. Потому и прямо писать о Рождестве, конечно, было невозможно. Потому и каждая строчка стихотворения наполнена смыслами, понятными лишь вдумчивому, богатому душевно, читателю.

О чём же стихотворение?
Здесь стёрты границы между сном и явью, между прошлым и будущем, между Москвой и Петербургом (а не Ленинградом), между тоской и надеждой и между детством и вечным грядущим покоем. Новый год воспринимается поэтом не как безбрежное веселье, несущее только радость и беззаботность, а как очередной лист календаря, упавший по ноги, как предчувствие нерадостный перемен, как обман надежд. само же Рождество хоть и прямо не упоминается, но проявляется во многом: в снежинке на вагоне, в мёде огней, в аромате халвы, в сиянии (какое емкое слово) пирога и, конечно, в светлом предчувствии неизбежной предстоящей внутренней радости, которую Бродский трижды!!! выражает в последней строфе ,,как будто". Но, ведь мы воспринимаем каждый индивидуально, а потому и вычленяем невольно близкие своему образному миру созвучия, ложащиеся консонансом в тональность мировосприятия. И потому ответа нет, быть его не может. И каждый должен сам его искать, ведь в строках столько спрятано загадок!

Загадки Бродского.
МОСКВА или же ПЕТЕРБУРГ? На первый взгляд все очевидно: в Замоскворечье и на прилегающих к нему улицах . Упоминаются Александровский сад, Ордынка, поэт пишет о ,,мгле замоскворецкой", да и строка «пахнет сладкою халвою» указывает на «обонятельное впечатление»: рядом с Замоскворечьем была расположена кондитерская фабрика «Красный Октябрь». Однако сквозь видимые столичные места проступают невидимые образы Петербурга. ,,Речные" и ,,корабельные" образы,,,пчелиный хор сомнамбул, пьяниц", ,,желтая печальная лестница" - эти образы будто сошли со страниц Мандельштама и Белого. Адмиралтейский сад в Петербурге до 1918 года назывался ,,Александровским". Поэтому «кораблик негасимый», который плывет в первой строфе стихотворения над московской кремлевской стеной, — это не просто изысканная метафора луны, но и напоминание о ,,кораблике"-флюгере на шпиле Адмиралтейства.
Строка ,,мертвецы стоят в обнимку с особняками" есть образное восприятие новостроек с историческими домами, что только усиливает временные аллюзии. И словно сказочная машина времени ,,такси с больными седоками" уравнивает автомобиль и бричку, увозящие пассажиров лишь в обратном ходу времени направлении. ,,Полночный поезд" одновременно и напоминает о ,,Красной стреле", уходящей с вокзала в полночь, и о связи этих двух великий городов, наполненных каждый своей неповторимой аурой.
Формально стихотворение хоть и приурочено к Новому году, но ведь ТОЛЬКО ФОРМАЛЬНО.

Потом будут другие стихи о рождестве, другие образы, другие настроения, но это было первым и, может быть, лучшим.

Евгению Рейну, с любовью.

Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый Год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.

P.S. Конечно, поэзия Бродского сама по себе внутренне музыкальна. Она имеет свой метр и ритм, свою тональность и фразировку, свои кульминации и рефрены, но предложу и современное её прочтение уже из области рок музыки.

«Понимаю, что можно любить сильней…»

В сборнике стихов мне всего больше понравилась Нобелевская лекция:

С самими стихами вышло похуже. Я вне всяких сомнений восхищена мастерством Бродского, тем, как он обращается с языком… Но вместе с тем он больше уму, чем сердцу; слишком умствующий для меня, и потому холодноватый. Под градом тяжелой артиллерии его изумительных метафор хотелось, признаюсь, скорее «впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту» (Пастернак) – хотелось от книжки отказаться, бросить, не дочитать. Ну не резонировали струнки внутри меня на бродские строчки. Я действительно понимаю, что его «можно любить сильней», но людям иной, видимо, нежели у меня, душевной формации; не хуже – а просто иной. Ну ничего не захотелось мне оставить себе из целого сборника, за исключеньем пары-тройки коротких отрывков, например:

Ооооочень люблю этого поэта. До того как я стала читать стихотворения Бродского, мне нравились Лермонтов, Левитанский. Но после его стихотворений все остальные кажутся слишком академическими и "правильными". Я не встречала у других такой силы - и такой красоты. Есть поэты, стихотворения которых прекрасны по форме; есть поэты, чьи стихотворения мудрые, умные. Но такой потрясающей мощи и сочетания безумной красоты (именно безумной) и глубины содержания (как будто заглядываешь в свое подсознание) нет ни у кого.