Том Сойер и Гек Финн. Все приключения в одной книге

Вероятно, у всех у нас была одна и та же мысль. Я, конечно, не уверен, но думаю, что дело было именно так.

– Какая мысль? – спросил Том.

– Обокрасть остальных.

– Как, одному забрать все, что вы добыли вместе?

– Конечно. Том Сойер возмутился и заявил, что никогда в жизни не слышал о такой низости. Но Джек Данлеп объяснил, что в их профессии это дело обычное. Если уж ты взялся за такое дело, сказал он, то должен сам защищать свои интересы, никто другой за тебя этого не сделает.

Ни чуточки не стесняясь, он признался нам, что был вором, что он занимается этим ремеслом и сейчас, и не сомневается, что будет воровать до конца дней своих. Конечно, заявил он, это жизнь, полная опасностей и…

Наступило субботнее утро, и все в летнем мире дышало свежестью, сияло и кипело жизнью. В каждом сердце звучала музыка, а если это сердце было молодо, то песня рвалась с губ. Радость была на каждом лице, и весна – в походке каждого. Белая акация стояла в полном цвету, и ее благоухание разливалось в воздухе.

Это не из-за мели - там мы совсем ненадолго задержались. У нас взорвалась головка цилиндра.
Господи помилуй! Кого-нибудь ранило?
Нет, никого. Только негра убило.
Ну, это вам повезло; а то бывает, что и людей ранит.

Утром на рассвете я забирался на кукурузное поле и брал взаймы арбуз, или дыню, или тыкву, или молодую кукурузу, или еще что-нибудь. Папаша всегда говорил, что не грех брать взаймы, если собираешься отдать когда-нибудь

- Джим, я тебе шарик подарю! Я тебе подарю белый с мраморными жилками!
Джим начал колебаться.
– Белый мраморный, Джим! Это тебе не пустяки!
– Ой, как здорово блестит! Только уж очень я боюсь старой хозяйки, мистер Том…
– А еще, если хочешь, я тебе покажу свой больной палец.
Джим был всего-навсего человек – такой соблазн оказался ему не по силам.

... постой, а если бы ты поступил, как надо, и выдал бы Джима, было бы теле лучше, чем сейчас? Нет, говорю себе, всё равно было бы плохо; я так же плохо себя чувствовал бы, как и сейчас. Какой же толк стараться делать всё как полагается, когда от этого тебе одно только беспокойство; а когда поступаешь, как не надо, то беспокойства никакого, а награда всё равно одна и та же.

Неужели все на свете имеет свою цель и свое назначение?

Я это сколько раз потом замечал: если ты где-нибудь в гостях, или на похоронах, или хочешь заснуть и никак не можешь - вообще, когда никак нельзя чесаться, - у тебя непременно зачешется во всех местах разом.