Избранные сочинения в 3 томах. Том 3. Лолита. Стихотворения. Событие

Внезапно мы оказались влюбленными друг в дружку - безумно,
неуклюже, бесстыдно, мучительно; я бы добавил - безнадежно, ибо
наше неистовое стремление ко взаимному обладанию могло бы быть
утолено только, если бы каждый из нас в самом деле впитал и
усвоил каждую частицу тела и души другого; между тем мы даже не
могли найти места, где бы совокупиться, как без труда находят
дети трущоб. После одного неудавшегося ночного свидания у нее в
саду (о чем в следующей главке) единственное, что нам было
разрешено, в смысле встреч, - это лежать в досягаемости
взрослых, зрительной, если не слуховой, на той части пляжа, где
было всего больше народу. Там, на мягком песке, в нескольких
шагах от старших, мы валялись все утро в оцепенелом исступлении
любовной муки и пользовались всяким благословенным изъяном в
ткани времени и пространства, чтобы притронуться друг к дружке:
ее рука, сквозь песок, подползала ко мне, придвигалась все
ближе, переставляя узкие загорелые пальцы, а затем ее
перламутровое колено отправлялось в то же длинное, осторожное
путешествие; иногда случайный вал, сооруженный другими детьми
помоложе, служил нам прикрытием для беглого соленого поцелуя;
эти несовершенные соприкосновения доводили наши здоровые и
неопытные тела до такой степени раздражения, что даже прохлада
голубой воды, под которой мы продолжали преследовать свою цель,
не могла нас успокоить.

Расстрел

Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.

Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.

Закрыв руками грудь и шею,-
вот-вот сейчас пальнет в меня -
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.

Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.

Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.

1927, Берлин