Последний поклон. В двух томах. Том 1

Конь с розовой гривой

Я покорно умылся, долго возил по лицу сырым рукотерником и вспомнил, что ленивые люди, по заверению бабушки, всегда сырым утираются, потому что всех позднее встают.

Хорошо-то как! Ястреб купается. Дед на каменном бычке стоит, забылся, лето в шуме, суете, в нескучных хлопотах подкатило. Каждая пичуга, каждая мошка, блошка, муравьишко заняты делом. Ягоды вот-вот пойдут, грибы. Огурцы скоро нальются, картошки скоро подкапывать начнут, там и другая огородина поспеет на стол, там и хлеб зашуршит спелым колосом - страда пойдет. Можно жить на этом свете!

Далекая и близкая сказка

Все проходит: любовь, сожаление о ней, горечь утрат, даже боль от ран проходит, но никогда-никогда не проходит и не гаснет тоска по родине...

Стряпухина радость

Праздничным платочком-уголочком складываешь блин и макаешь почти до пальцев в чашку с маслом, да еще и повалять его, а то и поплюхать в масле-то норовишь - так просто, на сухую он уже не идет, застревает в верхней части туловища." Э-э, парень! - скажет бабушка. - Кажись сверху глаз пошло!" - и пощупав мое округлившееся брюхо, иногда и пошлепав по нему, как по сдобному караваю, отправляет досыпать, если это случается в заговенье иль после поста, на праздники.

Стряпухина радость

Блин, он что и пельмень, в изготовлении спор, в еде ходок. Чалдоны говорят, коли последний блин или пельмень в рот вкладываешь, а на первом сидишь, значит, все, насытился человек.

Вот всегда бы, вечно так согласно и жили бы люди, дружно. Так нет ведь, бабы и в первую голову старухи, а от них и молодухи отставать не хотят - все чепляют, чепляют друг дружку, в особенности мужика. Ровно бы мужик - это враг кровный и всегда поперек ее дороги лежит.

Гуси в полынье

Он нарядно и даже модно одевался, пил вино не пьянея, играл на любой гармошке, даже с хроматическим строем, слух шел - шибко портил девок. Как можно испортить живого человека-я узнал не сразу, думал, что Мишка их заколдовывает и они помешанные делаются, что, в общем-то, оказалось недалеко от истины.

Школьная фотография жива до сих пор. Она пожелтела, обломалась по углам. Но всех ребят я узнаю на ней. Много их полегло в войну. Всему миру известно прославленное имя – сибиряк.

– И не поел-то ничего. И чаю два стакана токо выпил. Вот какой культурный человек! Вот чё грамота делат! – И увещевала меня: – Учись, Витька, хорошеньче! В учителя, может, выйдешь або в десятники…

— Спи с Богом! Спи, не бойся. Жизнь страшнее снов, батюшко...